— Кроха, — позвал Шурка. — Разомнемся?
Кроха прищурил один глаз, потом другой.
— Пошли.
С наслаждением позевывая, они выбрались на ростры — и засмеялись.
Полыхала синева. Блестели корабли. Орали бакланы.
Солнце каталось огромной ртутной каплей.
Плюнул военно-морской бог, засучил волосатую лапу и навел пор-рядок в этом мире.
На рострах пыхтела работа, ребятишки обрабатывали перекладину, штангу, мяли гири. Кому не хватило крупного добра — махали гантелями.
Выполз Иван. Расцеловались, обламывая плечи.
— Денек-то, а?
— Погода.
— Шлюпочка-то, а?
— Ну-у. Блеск.
— Солнышко-то, а?
— Да.
— Одним словом — День Флота!
А по кораблю бродил шальной дух какао и пирожков с повидлом, не зря коки во главе с мичманом Карповым колдовали с трех часов утра. Завтрак отгрохали королевский. Гребцы ели осмотрительно, но плотно, больше налегая на сыр и колбасу. Кок Серега принес каждому горсть сахару: мичман Карпов приказал.
Наскоро перекурив, спустили шлюпку. Шурка с Доктором, щурясь на яркую воду, перегнали ее к плавпирсу. Доктор побежал обратно на корабль, а Шурка остался вахтенным. Сразу после подъема флага здесь был назначен смотр гоночных ялов, и торпедные катера еще вчера перешли от плавпирса к четвертому причалу. Можно было посадить вахтенным любого молодого, но Шурка хотел отдохнуть и сосредоточиться.
Совсем рядом, под низким бортом шлюпки, дышала утренняя вода, легко вздымались и опадали водоросли на понтонах.
Далеко выбросив якорные цепи, стройно стояли корабли. На палубах возились, наводя окончательный блеск, приборщики. Сигнальщики в последний раз проверяли хлопотливое, приготовленное с вечера хозяйство: предстоял торжественный подъем флага — со стеньговыми флагами и флагами расцвечивания.