Коричневый фломастер. Без даты.
Андрея Воронкова нашли на четвертый день.
На кораблях бросили работу и смотрели, как медленно, очень медленно подходил к стенке торпедный катер. Длинные солнечные блики ломались в предвечерней воде.
Носилки были полностью накрыты Военно-Морским флагом. По бортам стояли автоматчики в черной парадной форме — почетный караул.
— На фла-аг! — скомандовал Луговской.
— На флаг! — в терцию подхватил дежурный, рвя руку к бескозырке.
— Смирно!
— …ирна! …ина! — донеслось с других кораблей.
— Флаг — приспустить.
Дрогнув, склонились — в безветрии — светлые флаги. На катере смолкли моторы. В полной тишине, в ущелье между бортами, над теплой и мягкой, коричневой с зеленью штилевой водой скользил к причалу прямоугольник белейшего, с синью и красным, тяжелого шелка.
И полая, та, томящая, когда нечем дышать, тишина до пределов наполнилась чистой и свежей печалью: на палубе флагмана, над самым форштевнем выгнулся, замер мальчишка-горнист — узкая, беззащитная фигурка. Юнга, воспитанник оркестра, растворяясь бесследно в тоске — и безудержной радости чистого тона, отливал свое первое, трудное соло.
Душное солнце скатывалось по металлу трубы малиновой, черной вспышкой.
— …Флаг до места! Вольно.
— Вольно!
— …должить работы!..
— …работы!..
— …Продолжить работы по заведованиям!