Кинжал Клеопатры

От его слов у нее защекотало лоб – странно приятное ощущение, и она слегка вздрогнула.

– Вам холодно? – спросил он.

– Нет, – ответила она, но он уже встал, направляясь к ней. Она резко поднялась со стула.

– С вами все в порядке? Вы неважно выглядите.

– Я в полном порядке, спасибо. Я очень признательна вам за помощь, – сказала она, пятясь.

– Куда вы спешите? – спросил он, вставая между ней и дверью.

– Я должна… мне н-нужно… – пробормотала она, заикаясь. Ее язык внезапно распух, ноги отяжелели. Паника начинала охватывать все тело.

Нависнув над ней, он поднял руку, чтобы коснуться ее щеки. Она чувствовала слабый запах джина в его дыхании и видела налитые кровью уголки его век. Сама того не желая, она оттолкнула его руку. Удивленный, он отступил назад, давая ей шанс уйти. Пошатываясь, она бросилась к двери, схватилась за ручку и рывком распахнула ее.

– Извините, мне нужно идти, – выпалила она и убежала. Она прошла весь коридор, прежде чем осмелилась оглянуться, но коридор был пуст. Проходя мимо молодой женщины за стойкой регистрации, она поняла, почему девушка была недовольна ее присутствием – Элизабет представляла конкуренцию.

Толкнув тяжелую входную дверь, она на мгновение замерла под долгожданными лучами августовского солнца, пока пот не выступил у нее на лбу и она не почувствовала, как неприятная влага собирается под воротником пиджака. В руке она все еще крепко сжимала книгу, которую дал ей доктор Абернати. Сунув ее в портфель, она глубоко вздохнула и спустилась по ступенькам крыльца, продолжая путь по Пятой авеню, чтобы присоединиться к бурлящей толпе людей, которые представляли Нью-Йорк.

Глава 31

Элизабет шла без остановки, пока не дошла до 72-й улицы. Остановившись, чтобы перевести дыхание, она поняла, что не помнит, как прошла последние десять кварталов. Августовский воздух был свежим, парк благоухал цветами позднего лета. Птицы порхали над головой, а белки носились по бревнам и рылись в мягкой земле в поисках орехов. В парке поле золотарника покачивалось в лучах позднего утреннего солнца. Но она ничего этого не видела, не замечала ни пар, прогуливающихся по тротуару, ни экипажей, кебов и тележек, катящихся по проспекту.

Опустившись на одну из деревянных скамеек вдоль низкой каменной стены, окаймляющей Центральный парк, Элизабет обдумала то, что только что произошло. Конечно, она видела намеки на вечеринке у миссис Астор, так что вряд ли ее могло удивить поведение Абернати. Но, разумеется, она не могла никому об этом рассказать. Ее осудили бы за попытку очернить репутацию уважаемого историка, человека из ближайшего окружения миссис Астор. Все, что она могла сделать, это избегать его впредь, что, как она надеялась, не станет проблемой. Она определенно не планировала возвращаться к миссис Астор в ближайшем будущем.

Но Абернати помог ей, хотя, очевидно, надеялся, что она заплатит за помощь своей честью. «Какая честь?» – подумала она с некоторой горечью. Что касается приличного общества, то Элизабет давным-давно отказалась от него. Она ни словом не обмолвилась матери о своих похождениях в колледже и уж точно не собиралась рассказывать что-либо о недавних событиях.

Порыв ветра принес ей облачко пыльцы золотарника. Она чихнула, стряхивая желтую пыль со своей юбки. В это время года ее нос был забит. От такого количества пыльцы у нее уже слезились глаза. Она подняла глаза и увидела, что к остановке на 72-й улице приближается экспрес-экипаж до Пятой авеню, запряженный двумя белыми меринами с горделивой осанкой. Она поднялась со своей скамейки как раз в тот момент, когда кучер подъехал к тротуару, чтобы высадить пассажиров. Элизабет заплатила за проезд и заняла место рядом с крупной женщиной в экстравагантной шляпе с перьями. Она боялась, что у нее снова начнется приступ чихания, но, к счастью, женщина вышла на следующей остановке.

Сойдя на 13-й улице, Элизабет направилась через весь город к Первой авеню. Она нашла Виктора Новака в маленьком кабинете, рядом с основным помещением морга. Он сидел за своим столом и ел полдник, состоявший из сосисок, черного хлеба и пива. Некоторые по-прежнему относились с подозрением к городскому водоснабжению. В 1832 году вспышка холеры унесла жизни тысяч людей. Несмотря на то что строительство Кротонского акведука в 1842 году позволило жителям Нью-Йорка пользоваться чистой водой, некоторые люди все еще отказывались ее пить. Лично Элизабет считала, что это просто предлог, чтобы вместо этого прибегнуть к алкоголю.

Но она ничего не сказала Новаку, который весело поприветствовал ее.

– Мисс ван ден Брук, какой приятный сюрприз!

Как он мог сохранять такое приподнятое настроение в окружении мертвых людей, было для нее загадкой, но, несмотря на это, Элизабет было спокойно в его присутствии.

– Я не хотела мешать вашей трапезе. Я могу вернуться в более удобное время.