На кровати опускаются четыре одинаковых дорожных платья. Явно из магазина готовой одежды, но подшитых по нашим меркам. Но странно не это.
Мы все облачаемся в черные шерстяные платья чуть ниже колена с матросским воротничком. И переглядываемся. Здравствуй, униформа.
Пани Бергман распрощалась с Сарой, прижав ее к груди, и поцеловала каждую из нас в лоб. Затем, прежде воровато выглянув в коридор, выходит и оставляет нас одних.
Значит, Париж, город блудных матерей.
Но на наказ бабушки Сара реагирует неожиданно:
– Ну уж нет! Не поеду я к ней! Она бросила папу, когда до чуда оставалось вот столечко! – Она показывает мизерное расстояние между большим и указательным пальцами. – Не предай она его, мы были бы сейчас вместе! Никогда ее не прощу.
О словах своего отца она, видать, уже забыла.
– И куда же ты хочешь? – ласково спрашивает ее Юлия, заплетая Саре косичку.
– Куда угодно! Только далеко и с вами. С вами всеми. – Сара обводит руками наш убогий номер. – Жить как сестры, которым все по плечу, любое дело, любое волшебство!
– Даже за океан? – смеется Юлия. Никогда прежде я не видела ее такой лучезарной – она будто сияет изнутри неземным светом.
Франтишка звонко подхватывает ее смех, а мне становится не по себе.
– Даже туда! Но только не к маме. Возьмите меня с собой! Поселимся вместе, и я стану, как вы, ведьмой.
– Ты уже одна из нас, – нашептывает ей Юлия, прикрыв глаза, а я не могу и звука из себя вытолкнуть, ведь в моих легких совсем не осталось кислорода. – Все талантливые девушки – ведьмы. Ты ведь любишь танцевать? – Сара счастливо кивает. – Вот и славно. Магда чудесно поет, так чудесно, что заслушаешься. У Франтишки дар общаться с растениями, а наша Клара рисует драконов…
Из мира исчезают все звуки и тени. Только сияние солнечных лучей пробужденной весны, только ласковые блики на волосах девочек, только движения лукаво изогнутых губ.
Клара. Клара?..
Три ведьмы переглядываются и смотрят на меня, как бы спрашивая: «Ты с нами?»
Нет, я не… Я не могу! Я не хочу…
Не хочу больше затмений и тайн, хочу жить открыв глаза и верить тому, что вижу. Слышать свои слова и помнить каждый свой день. Я не вернусь в безумие и самообман дымных ночей и плясок. Нет, никогда.
Сара сверкает зубами и щурится. От улыбки ее лицо совершенно преображается. Девчонки берут друг друга за руки и скачут втроем по кругу так, что черные юбки их матросских платьев развеваются на лету.
А я стою и заламываю пальцы, чтобы непременно стало отрезвляюще больно.