Проскальзываю внутрь, выглядываю из-за угла. Двор кажется пустым. Я опасалась, что внутри меня могут подстерегать служебные псы, науськанные хватать чужаков, но сейчас не вижу и не слышу ни одного. Только темные окна и черные силуэты служебных машин. Приседаю на корточки за одной из них и выглядываю за капот, чтобы просмотреть все углы. Пусто. А вот и двойные двери, через которые вскорости должны вывести Иосифа – на свободу или на казнь.
Над крыльцом висит в жестяном плафоне одинокая лампа, разбрасывая ядовито-желтый свет на истертые поручни, ступени и примостившуюся сбоку трубу водостока. Нужно убедиться, что никто не притаился за самой дверью, чтобы в случае чего поднять тревогу. Черт их знает, этих познаньских полицейских, на что они способны.
Все еще полусогнувшись, крадусь к той двери, мысленно благодаря себя за то, что выбрала из материного гардероба практичные ботинки без каблука для загородных прогулок.
Ступенька, другая. Издали еще доносятся сварливые возгласы Юлии и муторное, на одной ноте, нытье Тишки. Забавно, но бундовцы даже не поняли, что одна из нас настоящая безумица. А может, и не одна.
Время неумолимо утекает сквозь пальцы. Я только гляну внутрь и побегу на улицу, подам сигнал команде Якова, чтобы уже заходили. Чуть разгибаюсь, чтобы скользнуть взглядом за армированное стекло, как другая половина двери распахивается и на крыльцо выходят двое. Мне удается сдержать вскрик, но они уже заметили меня:
– А ну, стоять!..
Мужчина в форме что‑то говорит, но я не слышу слов, только вижу, как движутся его губы, как пальцы сжимают мое предплечье через рукав пальто. Вижу, как заметавшийся свет раскачивающейся туда-сюда лампы скачет по кокарде, значку, пуговицам, швыряя в меня снопом слепящих бликов… Те плотоядными мошками скачут по моему лицу, забираются через глаза прямо в мой мозг, мой разум…
И я…
– Эй, ты в порядке? – Знакомый голос звучит совсем близко.
Моргаю и вижу прямо перед собой встревоженные черные глаза Якова и его буйную шевелюру. Затем слышу стон и перевожу взгляд ниже. У подножия крыльца лежат двое полицейских, тех самых, что только что вышли через заднюю дверь участка. Один почему‑то без чувств, второй пытается встать, но подоспевший мужчина бьет его прикладом винтовки в голову, и тот обмякает на сырой брусчатке. Другой уже обшаривает полицейских, расстегивая на них кобуру.
– Ты живая? И… давай, опусти это, – осторожно предлагает Яков.
После его слов из моих рук под ноги с грохотом падает фрагмент водосточной трубы, которая до того была прикреплена к кирпичной стене. Как она?.. То есть как я…
– Ну ты, конечно, – качает головой молодой человек и подталкивает меня в плечо. – Теперь уходи, как договаривались.
Молча киваю, с трудом осознавая, что только что натворила.
Ноги цепляются одна за другую, руки сами находят какую‑то опору, чтобы только не упасть, не дать мне провалиться в оборочную синь полного затмения.
Юлия и Франтишка все еще скандалят на переднем крыльце. Сколько времени прошло? Сарины часики говорят, что четыре. Четыре минуты. За три минуты я успела совершить именно то, чего меня просили не делать ни при каких обстоятельствах. Я совершила преступление против власти, ударила полицейских. Меня видели в лицо. Теперь меня станут разыскивать. Но как я могла? Та труба, она ведь наверняка тяжелая, и как мне только пришло это в голову?
Как ни странно, заглянув вглубь себя, я не обнаруживаю там ни капли сожаления, только мысли, как избежать последствий. Как только сходит первый шок, мой разум снова становится холоден, будто я… солдат?
Вот доходит пятая минута, и девчонки наконец позволяют увлечь себя в участок, чтобы составить заявление. Полицейские смеются, кажется, они нашли их забавными.
Семь минут. Из арки появляется группа мужчин. Теперь их шестеро, один из них хромает, я вижу спичечные тени винтовок и штрихи пистолетов в их мелькающих руках. Какое облегчение.
Десять минут. Двери главного входа раскрываются, и раздаются легкие быстрые шаги двух пар ног. Юлия и Франтишка. Они удаляются, стуча по брусчатке, пока их не заглушает грохот грузовика молочника, который, как известно, просыпается первым в любом городе.