– И что, ты не станешь со мной спорить? Даже ногой не топнешь? Ау, Юлия, я только что послала к черту все, к чему мы стремились!
Но Юлия только пожимает плечами:
– Ты – воевода, ты старшая сестра, в конце концов. Ничто из этого не лучше, ничто не правильно, но ты говоришь, а я делаю так, чтобы это случилось.
От ее слов у меня по коже пробирается мороз, никак не связанный с неплотно прикрытой входной дверью и ночным сквозняком. Будто в глазах Юльки я встала на место Даны. Или на чье‑то еще.
Но некогда предаваться ностальгии. Решительно распахиваю занавеску и иду в спальню, где, обнявшись, причитают на двух языках старуха и девочка.
– Пани Бергман, мы идем с ними. Мы хотим помочь.
Пожилая женщина поднимает заплаканное лицо и всплескивает руками:
– Ой вей! Девоньки, вы‑то куда!
– Магда! – тоненько взвизгивает Сара. – Я тоже пойду.
– Ты – нет, – отрезаю. – Ты звала нас, и мы пришли. Ты выполнила обещание, а мы выполним свое. Пани Бергман, мы сделаем все, что сможем.
– Тогда возьми, – Сара неловко расстегивает ремешок на запястье и протягивает мне золотистые часики, – на удачу.
С кивком благодарности принимаю импровизированный амулет.
Бабушка Шошанна уже на нас не смотрит, только глухо роняет:
– Вы еще догоните их у моста. Если только эти гордецы примут вашу помощь…
На деле же фразы «нас послала пани Бергман» оказалось достаточно, чтобы убедить Якова и остальных. Нам тут же нашлись роли в его плане по вызволению Иосифа. В четыре с четвертью, если верить Сариным часам, все заняли свои позиции. Я стояла через улицу от двухэтажного кирпичного здания полицейского участка, в тени. Чуть поодаль расположились наши основные силы – пятеро бундовцев, вооруженных тремя винтовками и двумя ломиками; еще глубже в переулках скрывалась группа мужчин из штетла – они должны были прийти на помощь, если все пойдет не по плану.
Я не сводила взгляда с боковой арки, прикрытой железными воротами, которая вела во внутренний двор – туда‑то и должны были попасть Яков с компанией. А мы должны были им в этом помочь.
Главное условие, которое поставил нам Яков, посвящая в план, – не делать глупостей, не подставляться и никому не навредить. Освобождение пленника должно было пройти без потерь и желательно без лишней крови. Не знаю, что такого он разглядел в полумраке в трех навязавшихся ему странноватых девицах, чтобы предупреждать нас о таком. Вполне возможно, он говорил так абсолютно всем, но я ни на секунду не могла забыть о топорике для рубки мяса, который так и остался в кармане школьного пальто Юлии.
Юлия и Франтишка должны были вот-вот появиться и начать играть свою роль.
Вот пробегает мужчина, житель штетла. Через минуту, ровно по тому же пути мимо арки, ведущей во внутренний двор полицейского участка, бегут девчонки, они кричат, что их ограбили. В ворота арки выглядывает постовой. Выражения его лица отсюда не разглядеть, но он не кажется довольным переполохом. Тем временем девчонки останавливаются за углом у фасада, где на шум тоже выходят полицейские. Постовой из арки тоже идет к ним ленивой походкой, а за ним еще один. Франтишка и Юлия шумят на всю улицу, привлекая внимание. Я и не подозревала в них такого таланта к лицедейству. Отсюда мне слышно, как они упрашивают полицейских немедленно отправиться в погоню за злоумышленником, сбивчиво перечисляют его приметы вроде огромных усищ и шрама через левую щеку, а те в ответ призывают панночек успокоиться, зайти в участок и написать заявление. Бегать по темным холодным улицам в неизвестном направлении никто не хочет. На то и расчет.
Путь кажется свободным, но моя задача – убедиться, что Яков с парнями смогут беспрепятственно войти в здание через внутренний двор. Отделяюсь от приютившей меня тени и тихонько подхожу к железным, решетчатым поверху воротам арки. Как и ожидалось, они остались приоткрытыми.