За одно то, что мой чокнутый мозг моментально подбрасывает мне эту логическую цепочку, я готова полностью закопаться в песок.
– Ах, не важно, – бурчу я и начинаю подниматься вверх по пляжу. – Просто забудь.
Напряженно вслушиваясь в звуки у себя за спиной, я с опущенной головой бреду вперед и жду, что Нилл догонит меня, схватит за руку, остановит. Однако он этого не делает, и, перебравшись через стену, я оглядываюсь. В ярком свете луны видно его, стоящего внизу у воды, только не понятно, смотрит ли он мне вслед или вновь отвернулся к морю.
Хорошо. Так даже лучше. Буквально принуждаю себя отлепиться от стены. Ничего не стыкуется: мои эмоции с мыслями, реальность с моими желаниями, а Нилл – со мной.
Лишь с четвертого раза у меня получается воткнуть ключ в замочную скважину, я быстрым шагом топаю по лестнице, и впервые мне все равно, скрипят ли ступени.
Глава 8
Еще нет и девяти, солнце даже не успело толком осветить горизонт, а я уже, тяжело отдуваясь, взбираюсь по скалистой тропе. Здравые намерения поначалу бегать медленно отброшены в сторону, как только я, разбитая, поднялась с постели после бессонной ночи. Ночи отвратительны. Все приобретает большую значимость; любая тревога, любое угнетающее чувство словно разрастается, пока ты упрямо держишь глаза закрытыми и с нетерпением дожидаешься сонного забытья.
В это мгновение под пронзительным голубым небом, с бесконечным морем по правую руку и с ароматом земли, травы и соленой воды, наполняющим легкие, каждая давящая мысль уменьшается до крохотной точки. До причала тело еще протестовало, но сейчас мышцы кажутся мягкими и гибкими, и даже мозг сообразил, что ему придется просто смириться.
Между холмов неспешно бродят овцы, у большинства из них на шерсти круглые синие отметки, правда, изредка встречаются и красные. Заборов здесь не строят, животные свободно гуляют на лугах, а когда придет время загонять домой, хозяева станут различать их по цветным пятнам.
Любопытные взгляды ненадолго задерживаются на мне, после чего овцы снова опускают головы и невозмутимо продолжают пастись, а когда общаются между собой через обширные просторы, их блеяние доносится до меня и летит дальше, в широкое море.
Лишь час спустя ноги становятся непривычно вялыми, и поскольку я не одолела еще и половины пути до самого дальнего мыса, то перехожу на умеренный темп, пока не останавливаюсь у нескольких широких, освещенных солнечными лучами скал.
Все это время я носила с собой маленькую бутылочку с водой и, удобно устроившись на одном из камней, открываю ее. Теперь уже солнце поднялось гораздо выше по ярко-голубому небу, и, прикрыв глаза ладонью, я вглядываюсь в морскую гладь. Я как-то спрашивала Лив, что ей больше всего понравилось из проведенного на Кэйрахе времени, и она сказала: «Море и его постоянно меняющиеся цвета. Ощущение, что моя жизнь в моих руках».
На этом месте она смущенно рассмеялась, но мне уже тогда показалось, что я точно знаю, о чем она говорит. В этот миг я воспринимаю все похожим образом: море будто бы уносит прочь все незначительное, оставляя лишь меня саму. Только я принимаю решения о себе и своей жизни, только я определяю, какой мне быть: сильной, счастливой, неуверенной или расстроенной. И разве существует хоть одна причина, по которой я не могу в эту секунду чувствовать себя потрясающе? Высоко над волнами, разбивающимися о крутые утесы, вскидывающимися пеной и рассеивающимися дымкой из брызг, все прочее представляется мне странно нереальным. С удовольствием сидела бы тут вечно и смотрела на дыхание моря.
Нилл в этот момент, наверное, перетаскивает сумки и коробки в квартиру Дина. Я его еще не видела, но, по словам Айрин, он собирался уехать сегодня рано утром, чтобы забрать последние вещи. Без понятия, что он намерен делать с мебелью и всем тем, что останется в Гленбее. Возможно, не откажется от старой квартиры, пока не будет уверен, что переедет сюда надолго.
Я задумчиво кручу в руках бутылку, не отрывая взгляда от размеренно вздымающихся и опадающих волн.
Нилл.
Опять Нилл.
Значит, просто вернемся к этой теме. Ну да, он вышвырнул того качка из «Брейди». Ну и что? Приказываю себе не преувеличивать. Нилл его не избил, даже не встряхнул, всего лишь схватил за руку и вытолкал впереди себя из паба. Если честно, это автоматически не делает его жестоким.
Перед моим внутренним взором появляется отец: как он ставит свою коричневую сумку на комод в коридоре, снимает с плеч пиджак и аккуратно вешает его на мягкие плечики в шкаф. Если он переступает порог коридора и кричит в дом короткое «Привет», значит, все в порядке. Но если то же самое он проделывает молча, не стоит рисковать, высовывать носы из наших комнат.
Даже здесь, возвышаясь над миром и своими обычными проблемами, мне приходится пару секунд осознанно оттеснять в сторону эти воспоминания, чтобы не позволить прошлому отравить ощущение свободы и величия. Сделав еще глоток воды из бутылки, я медленно завинчиваю крышку.