Империя вампиров

Новиция удивленно моргнула, сообразив наконец, что половина лица у нее липкая от крови и еще больше ее натекло на стол.

– Ох ты ж падла, – проворчала она, доставая из складок одежды платок в красных пятнах. – Извини. Все не так худо, как может показаться.

Чувствуя, как кровь стучит в висках, я уставился на испачканные губы новиции. Я впервые с того дня, когда чуть не погубил Ильзу, оказался наедине с девушкой. Вспомнил, как мне в рот лился теплый красный поток, а Ильза со стонами извивалась…

– Я уж было решил, что тебе пробили череп, – выдавил я.

– Нос, – ответила она, утирая лицо. – Сильно кровоточит в последнее время. Думаю, все дело в высоте, на которой торчит этот Богом забытый свинарник.

Голова пошла кругом. Что, во имя семерых, эта девушка тут делала? Одна, посреди ночи, против правил? Но главное, несмотря на кровь – а может, и из-за нее, – я невольно отметил про себя, какая она красивая. Кожа – как молоко, над нежным изгибом окровавленных губ – родинка. Глаза точно у темного ангела.

Габриэль улыбнулся.

– И речи, как у дьяволицы во время месячных.

– Я о тебе думала, – заявила она, движением головы откидывая со лба волосы. – Исколола тебя вдоль и поперек, а ведь нас так толком и не представили друг другу. Меня зовут Астрид Реннье.

– Габриэль де Леон, – ответил я, все еще сильно взволнованный.

– Oui, де Леон. – Она окинула меня взглядом темных глаз. – Не больно-то ты на льва похож. С другой стороны, отзвонили отбой, а ты не в постели, значит, мужества в тебе больше, чем в остальных мальчишках, грубиянах неотесанных.

Она очень медленно протянула мне руку.

– Думаю, мы с тобой славно поладим.

Я уставился на ее руку, словно на свернувшуюся перед броском змею. В конце концов, эта девица видела меня полуголым, касалась там, где меня редко кто трогал. Аромат ее крови взволновал мою память – да и мою собственную кровь тоже. Однако она была новицией Серебряного сестринства, которой вскоре предстояло стать Божьей супружницей, а я – инициатом Серебряного ордена, слугой того же Отца Небесного. Мне не стоило даже говорить с ней, не то что…

– Придворные манеры требуют, чтобы благовоспитанный мужчина поцеловал даме ручку, – подсказала Астрид, пошевелив пальчиками.

– Кажется, я не хочу ее целовать.

– Ну, значит, ты – невоспитанный пейзан, за которого я тебя поначалу и приняла. – Астрид одарила меня невинной улыбкой, но я видел, что за ловушку она передо мной расставила: либо подчинись ей, либо останься грубияном. Да вот беда: ни того ни другого мне не хотелось. Если не считать священных обетов и Божьих законов, эта девица напоминала мне Аарона де Косте и прочих инициатов – с их аристократическим произношением и высокомерными рожами, – превращавших мою жизнь в ад. Сколь ни была она прекрасной, каким бы невероятным ни казался ее аромат, Астрид Реннье вела себя как стерва.

И все же при помощи чернил и иголок она сотворила у меня на груди шедевр. К тому же мама всегда учила обращаться с девушками так, как я бы хотел, чтобы они обращались со мной.

– Мужчины по-разному относятся к женщинам, Габриэль. Одни видят в нас врагов, которых надо победить; другие – приз, который надо завоевать; третьи – людей. Советую выбрать третий путь, милый, если не хочешь, чтобы женщины избрали по отношению к тебе первый.

Вот я и взял Астрид Ренье за руку.