– Ты здесь уже бывал?
– Много лет назад. – Я кивнул. – Мы с Астрид останавливались тут, покинув Сан-Мишон. Она уже тогда была на сносях, а в империи нас, опозоренных, мало где приняли бы. Но в этих стенах мы нашли прибежище. И еще покой. С виду место так себе, но в нем я провел два самых счастливых дня своей жизни.
– То есть… – обернулась Диор.
Я покивал, проглотив вставший в горле ком. Провел пальцем по татуировкам под костяшками кулака, а в голове услышал смех.
– Здесь мы с Астрид и обвенчались. Тут родилась Пейшенс.
Мы прошли мимо длинного, вмерзшего в лед деревянного пирса. На берегу лежали вытащенные из воды баржи, а к пристани вместо лодок были привязаны тяжелые сани. Мы медленно побрели прочь от берега, утопая в снегу высотой в два фута, и наконец вышли ко рву под стеной, что окружала гору. Вдоль парапета горели жаровни, а на часах стояли стражники с заряженными арбалетами. Мое сердце запело: это была не грязная деревня, окруженная частоколом из палок, и не оскверненный монастырь, на стенах которого висят освежеванные мертвецы, а первое полноценное убежище, попавшееся нам с тех пор, как мы оставили Зюдхейм.
– Стой! – прокричали со стены над вратами. – Кто идет?
Это была крепкая северная девица, бледная и черноволосая. Я зубами стянул с левой руки перчатку и поднял, подставляя ледяному ветру, ладонь.
– Друг, – сказал я.
Девица окинула меня сердитым взглядом.
– Если б вы знали нашего капитана, брат, не стали бы этой звездой у наших стен сверкать. Друзья Авелин ее не носят.
– Знаю я вашего капитана, мадмуазель. Получше многих. Так что молю, бегите уже и передайте, что к нему пришел повидаться Габриэль де Леон.
– Черный Лев… – прошептал кто-то.
Девица на часах снова смерила меня взглядом и проворчала стоявшему подле нее мальчишке:
– Беги, Виктор.
Мы ждали под стенами на морозе: Диор дрожала, опираясь мне на плечо, а я выдыхал облачка пара. Оказавшись тут, я испытал несказанное облегчение, но при виде молодняка на стенах ощутил укол вины, ведь мы привели такую беду на этот крохотный огонечек. Надеялся лишь, что друзья поймут, в какой мы оказались беде и почему я привел ее к их порогу.
Правду сказать, нам было некуда податься.
Прошло, наверное, лет сто, прежде чем тихо, будто с приглушенным плачем, лязгнуло железо, и подъемный мост, брызнув льдинками с прихваченных морозом петель, стал опускаться. Ворота еще не успели до конца открыться, а в них уже протиснулся темноволосый и широкоплечий гигант. Он бросился ко мне, улыбаясь так широко, что я чуть не заплакал. Он постарел, как и все мы: виски побелели, а темную кожу избороздили морщинки. Но он остался все таким же красавчиком, каким был, когда я впервые вошел в его оружейную многие годы назад.
– ЛЬВЕНОК! – прокричал Батист и врезался в меня с такой силой, что из меня вышибло дух.
Я засмеялся, а он схватил меня, оторвал от земли, подвывая и с такой радостью в глазах, что – великий Спаситель! – у меня чуть не разорвалось сердце. Оставалось только держаться за него покрепче, а когда он выкрикивал мое имя, то его баритон отдался у меня в груди, и я – видит Бог – не сумел сдержать слез.
ebooksa