Империя вампиров

– Светлой зари тебе, Аарон, – сказал я.

– С Божьим утром, брат, – ответил он.

Он встал подле меня, совсем как в тот день – самый счастливый для меня, – когда нес кольца, выкованные Батистом собственноручно. Я протянул Аарону бутылку, и он, взяв ее, отпил из горла. Мы постояли молча. Я же, глядя, как над нам медленно вращается колесо, покачал головой.

– Тебе это странным не казалось?

– Не уверен, что понял тебя.

– Колесо. – Я кивнул на символ. – Почему его выбрали знаком Единой веры.

– Оно символизирует жертву Спасителя. Подношение, которое легло в основу Его церкви на этой земле и нашего спасения. «Через кровь эту да обретут они жизнь вечную».

– Не кажется ли тебе это немного нездоровым? Отчего было не выбрать что-нибудь, что восславляло бы дни его жизни. Его слова. Так нет же, взяли то, что его убило. – Я покачал головой. – Мне это всегда казалось странным.

Аарон вернул мне бутылку.

– Как ты, Габриэль?

Тут я взглянул на него, на моего друга, на брата. Руины Косте я не навещал, но слышал рассказы о том, что учинил там, перейдя бухту Слез, Вечный Король. Я не переставал спрашивать себя: хотел ли Аарон вернуться к семье и опускаться с ними, приходя в упадок, в преддверии атаки?

Вздохнув, я снова посмотрел на Спасителя.

– Как ты можешь молиться этому подонку, Аарон?

– Он мой Бог. Я обязан Ему всем, что у меня есть.

– Всем, что есть? – фыркнул я. – У тебя же все отняли. Прогнали из ордена, которому ты жизнь посвятил. Ты защищал империю и Его церковь, а потом служители обеих вознамерились спустить с тебя шкуру из-за того, кого ты полюбил. Так им велели строчки в какой-то пыльной книжонке. Ты такой, каким тебя сделал Бог, а они все равно ополчились на тебя за это. И ты Ему по-прежнему молишься?

– Все именно так, брат. На нас с Батистом ополчились люди, не Бог.

– Так ведь Он им это позволил. «Все аки на небе, так и на земле – деяние длани Моей. А все деяния длани Моей происходят из замысла Моего».

Аарон взглянул на Спасителя вверху и покачал головой.

– Ты не туда смотришь, Габриэль, – со вздохом произнес он. – Может, Бог и наслал бурю, но дал мне весла, чтобы я греб к берегу. Может, Он и привел зимние снега, но дал нам руки, чтобы разжечь пламя. Ты кругом видишь страдания и не замечаешь радости у себя под боком. Проклинаешь Его за худшее, но не благодаришь за лучшее. Так чего ты, дьявол возьми, от Него хочешь? – Аарон пристально посмотрел мне в глаза. – Если бы нас с Батистом тогда не изгнали из Ордена, то нас не оказалось бы тут, когда вы с Астрид пришли, стучась в эти ворота. А я не стоял бы рядом с тобой, когда ты клялся в любви своей женщине, и ни за что не увидел бы, как ты рыдаешь, держа на руках новорожденную дочь. Останься мы тогда в Сан-Мишоне, и не открыли бы сегодня вам с Диор, когда вы подошли бы к замку, бредя сквозь снег. И если эта девочка – ключ к окончанию всех страданий, то разве мои страдания этого не стоят?

– Хочешь сказать, что не было иного пути доставить Диор туда, где ей положено быть?