Юрий истерически всхлипнул.
– Свершилось предсказанное, – лепетал он. – Все, на что я мог лишь уповать…
Елизавета пустила к его плечам зеленую лозу – словно положила ободряющую руку.
– Ну, все, все, – мягко произнесла она. – Теперь ты здесь. Возьми себя в руки.
Юрий схватил кудрявый побег, уткнулся лицом в листья и зарыдал. Ученый-книжник переживал невероятное потрясение.
– Где именно мы находимся? – задал вопрос Николай.
– В Тенистом Каньоне, – отозвался один из ртов многоформенной сущности, назвавшейся Григорием, Санкт-Григорием. Если Николаю не изменяла память, Григория разорвали на куски медведи, хотя этот факт вряд ли объяснял теперешний облик святого. – В той его версии, которую мы не можем покинуть.
– Какая вообще разница? – бесцветным голосом проговорила Зоя. – Зачем мы здесь? Что вам нужно?
Юрис обратил на нее драконьи глаза-щелочки, хвост со скрежетом зазмеился по полу.
– Только посмотрите, как опечалена эта ведьмочка. Можно подумать, она понимает, чего лишилась, а что приобрела.
Вопреки ожиданиям Николая, взгляд Назяленской не вспыхнул гневом, она все так же бесцельно смотрела в небо. Видеть Зою такой потухшей, утратившей ту колючую, опасную энергию, что всегда бурлила в ее крови, было еще тяжелее, чем созерцать все окружавшие их безумные образы. Что с ней случилось? Неужели усилитель значил для нее так много? Она сильна и без него. Зоя останется сильной даже со связанными за спиной руками, даже с привязанным к ноге свинцовым ядром.
– Мы охотно привели бы вас в другое место, юная Зоя, – сказала Елизавета. – Мы обладали властью над миром еще до того, как впервые прозвучало слово «гриши», еще в ту пору, когда все необычное именовали чудом и магией. Мы прожили такую долгую жизнь, что в сравнении с этим вся история Равки – лишь краткий миг. Однако эта часть Каньона, это конкретное место испокон веков было священным. Здесь средоточие нашей силы, здесь наши возможности безграничны, здесь мы крепче всего связаны с материей, из которой сотворен мир. В этом месте может случиться что угодно, и здесь мы оказались заключены, когда Дарклинг создал Каньон.
– Что? – переспросила Зоя. В ее глазах впервые мелькнул проблеск интереса.
– Мы вплетены в ткань мира так крепко, как ни один гриш. Нити, связывающие нас, просмолены временем и применением нашей силы. После того, как Дарклинг вмешался в естественный ход вещей, нас притянуло сюда, а когда его эксперимент со скверной провалился, мы оказались в ловушке. Каньон стал для нас западней.
– Мы не можем покинуть это место, – произнес Григорий, – и принимать физическую форму тоже способны только тут.
– Физическую форму! – осклабился Юрис, стукнув хвостом по земле. – Мы не принимаем пищу, не спим. Я забыл, что такое потеть, испытывать голод или видеть сны. Я готов отгрызть себе крыло, только чтобы услышать, как урчит пустой желудок, ощутить вкус вина или помочиться с подоконника.
– Без пошлостей никак нельзя? – устало произнесла Елизавета.
– Никак. Досаждать тебе – мое единственное развлечение.
Григорий принял облик странного существа с тремя медвежьими головами и туловищем великана, снабженного двойным набором рук.
– Мы терпели этот бесконечный сумрак, ибо надеялись, что наши мучения окончатся со смертью Дарклинга. Врагов у него было много, и мы верили, что его жизненный путь завершится быстро. Однако он продолжал жить.