– Все жил и жил, – пророкотал Юрис.
– Он пережил всех своих противников и стал почти таким же могущественным, как мы, – добавил Григорий.
– Не льсти ему, – фыркнул дракон.
– Скажем, как каждый из нас на заре эпохи, – уточнила Елизавета. – И вот наконец наступило время, когда Каньон был уничтожен, а Дарклинг повержен. Однако наши оковы не пали, мы по-прежнему пленники. А все из-за того, что сила Дарклинга продолжает жить. В тебе.
Николай вздернул брови.
– И поэтому, ясное дело, я должен умереть. Все это замечательно, только объясните, если вы намеревались меня убить, почему было не сделать это в бою?
Юрис опять фыркнул, выпустив из огромных ноздрей клубы пара.
– Ты называешь это боем?
– Хорошо, во время той веселой вечеринки, когда ты гонял нас по пустыне и пытался подпалить мои волосы.
– Мы не может тебя убить, юный король. Во-первых, мы понимаем, что это повлечет за собой беспорядки, а проклятье Дарклинга сохранится и после твоей физической гибели. Нет, мы должны выжечь его из тебя огнем.
– Обисбайя. – сказал Николай. – Обряд очищения.
Елизавета кивнула.
– Вижу, ты слышал о древнем ритуале.
– Значит, это все истинная правда! – воскликнул Юрий. – Все до последнего слова! Это то самое место, где стоял священный терновый лес, куда пришли первые воины Святой стражи.
– Поздравляю, Юрий, – усмехнулся Николай. – Тебе таки посчастливится сжечь меня в погребальном костре.
– В погребальном костре? – переспросил Григорий.
– Никакого костра, – сказала Елизавета. – Терновый лес древнее всех нас, древнее первой магии. Из его древесины создавались первые алтари, из нее сделаны стены Малого дворца. Я могу возродить его из корней, что до сих пор живы в глубинах Каньона, однако монстра, засевшего у тебя внутри, можешь вызвать только ты. Вызвать и уничтожить.
– Выходит, все эти чудеса – мост, розы, землетрясение, кровоточащие статуи, черный диск, – перечисляла Зоя, – ваших рук дело, и все это ради того, чтобы заманить нас сюда!
– Эра Святых, – с благоговением в голосе изрек Юрий. – В точности, как предсказано.
Лоза, обвивавшая плечи монаха, сжалась чуть туже.