Эркюль Пуаро

– Как бы вам объяснить? Понимаете, Гастингс, вы настолько благородны и искренни, настолько не привыкли кривить душой и притворяться, что, расскажи я о своих подозрениях, вы при первой же встрече с Инглторпом невольно выдали бы свои чувства. Инглторп – хитрая лисица, он сразу бы почуял неладное и в ту же ночь улизнул из Англии.

– Мне кажется, я умею держать язык за зубами!

– Друг мой, не обижайтесь. Без вашей помощи я бы никогда не раскрыл это преступление.

– И все-таки можно было хотя бы намекнуть.

– Я это делал, Гастингс, и не один раз! Но вы не обращали внимания на мои намеки. Разве я вам когда-нибудь говорил, что считаю убийцей Джона Кавендиша? Наоборот, я предупреждал, что его оправдают.

– Да, но...

– А разве после суда я не сказал, что самое трудное – не поймать преступника, а доказать его вину? Неужели вы не поняли, что я говорил о двух разных людях?

– Нет, не понял.

– А разве еще в самом начале я не говорил вам, что попытаюсь всеми силами предотвратить арест Инглторпа сейчас? Но вы не обратили внимания и на эти слова.

– Неужели вы подозревали Инглторпа с самого начала?

– Конечно. От смерти миссис Инглторп выигрывали многие, но больше всех – ее муж. Это и следовало взять за основу. В первый день, отправляясь с вами в Стайлз, еще не зная, как было совершено преступление, но зная мистера Инглторпа, я не сомневался, что его трудно будет на чем-нибудь поймать.

Мне сразу стало ясно, что завещание сожгла миссис Инглторп. Здесь вам не в чем меня упрекнуть – я несколько раз повторял, что камин в такой жаркий день разожгли неспроста.

– Ладно, – проговорил я нетерпеливо, – рассказывайте дальше.

– Так вот, вскоре я начал сомневаться в виновности Инглторпа. Слишком уж много было против него улик.

– А когда вы снова стали его подозревать?

– Когда заметил одну странную вещь – Инглторп всеми силами старался, чтобы его арестовали. А вскоре мои подозрения переросли в уверенность, ведь выяснилось, что у миссис Рейкс был роман с Джоном, а не с Инглторпом.

– А при чем тут миссис Рейкс?

– Гастингс, подумайте сами. Допустим, у Инглторпа действительно был с ней роман. В таком случае его молчание было бы вполне понятным, но коль скоро это не так, значит, поведение Альфреда на дознании объяснялось другими причинами. Помните, он утверждал, что боялся скандала? Однако никакой скандал на самом деле ему не грозил. Следовательно, Инглторп зачем-то хотел быть арестованным, а значит, моя задача была не допустить ареста.

– Но почему он добивался собственного ареста?

– Только потому, mon ami, что он хорошо знает законы вашей страны. Человек, оправданный на суде, не может быть вторично судим за это же преступление! Инглторп понимал, что в любом случае его заподозрят в убийстве. Поэтому он подготавливает множество улик, чтобы укрепить эти подозрения и поскорее предстать перед судом. А на суде он предъявит неопровержимое алиби, и его оправдают!