Паучье княжество

Она не верила. Ни единому его слову. И Маришка едва не задрожала – на этот раз от восторга.

Подружку же в самом деле всё ещё колотило:

– Может, ты всё-таки что-то недопонял, ну са-амую малость, а? Пег'евалочная станция, надо же додуматься… Г’ассортировать так-то можно и прямо на г'ынке!

– Ты не понимаешь, о чём говоришь, – встрял в разговор Александр, снисходительно коснувшись её пальцев своими. И она, к несказанному Маришкиному удивлению и воодушевлению, отдёрнула руку. – То не обыкновенный рынок, а невольничий. Чёрный. Это тебе не большая базарная площадь с прилавками. Его не существует в том понимании, в котором ты себе воображаешь.

– И всё же… – Настя сдаваться не собиралась.

«Просто песня для ушей», – подумала Маришка, переводя взгляд с её перекошенного злобой лица на Володино, тоже не особенно дружелюбное. И обратно. Туда-сюда.

– Мне думается, «попечители» могли бы привозить покупателей прямо сюда, – перебил Настю Володя, отчего та едва не зарычала. – Те, скажем, отбирали бы, кто понравится, и увозили с собой. Ежели я прав, зуб даю, сделки заключаются тут. – Володя хрустнул шеей. – Может, во дворе или в обеденной зале.

– Всевышние! – закатила глаза Настя, откидываясь спиной на стену.

Туда-сюда.

Повисла напряжённая тишина. И Ковальчик подумала – вот оно, её время. Надобно только немного подыграть.

– Но зачем Императору… – Маришка кинула быстрый взгляд на подружку, будто говоря: «Я на твоей стороне». Но лишь для того, чтобы затем принять Володину сторону.

Она поддержит его. Но вначале немного посомневается. Всем ведь так это нравится – «ставить всё под сомнение». На самом деле Маришке вообще-то было всё равно совершенно. Какие бы ни придумались причины для побега, главное, что они наконец уберутся из Навьего дома. Уберутся и вымолят у Всевышних прощение.

Чем больше сторонников у Володиного безумия – тем проще. Насте придётся сломаться. И она сломается.

«Ежели, конечно, снова не впадёт в своё безумие. И не начнётся это излюбленное: ничего-не-вижу-ничего-не-знаю».

Ковальчик не стала заканчивать свой вопрос. Всё и без того было понятно. И ответ быстро нашёлся:

– Просто избавляется от будущих преступников, – снова вступил в разговор Александр. Степенно, строя из себя невесть кого. Впрочем, как и обыкновенно. – Умно да с выгодой. Только вспомни, что говорил сторож. Вспомните приютский бунт в столице. Они подорвали паромобиль губернатора. В клозете нашли целый склад приблуд для самодельной взрывчатки. Ох, ну и бесстрашные же они были.

Вне всяких сомнений, Александр первым был готов бежать за своим вожаком – только голову пеплом посыпать. Такая преданность. Маришке хотелось сплюнуть.

Настя громко фыркнула и отвернулась к окну. Уж для неё прежний сторож точно не являлся достоверным источником сведений. А о «столичном приютском бунте» она, разумеется, предпочитала не вспоминать.

Она молчала. И Ковальчик едва не расхохоталась. Подружка снова собралась «ничего-не-видеть». Сжимала губы. Потому что не хотела больше принимать участие в этом помешательстве.

Что ж, пускай помолчит. Они могут продолжить и без неё. А Настасье всё равно придётся слушать.