Настя тихонько охнула, хитро прищуриваясь. Девушка медленно вывернула руку из Александровых пальцев. Её глаза сверкали возбуждённым любопытством.
– Много там было слушать! – окрысилась Ковальчик.
– Ну разумеется. – Володя запустил пальцы в волосы и с досадой пнул ножку кровати.
– О чём вы говог'ите?! – Настя повысила голос, пытаясь привлечь наконец к себе внимание.
Александр шикнул на неё, потянув за локоть обратно на кровать.
– Да,
Но лицо отчего-то обожгло стыдом при взгляде на едва не позеленевшего от раздражения Володю. Но это… быстро прошло. Она что, чего-то
– И как, надумала чего? – насмешливо поинтересовался Александр и получил за то предостерегающий Настин прищур.
Маришка бросила на него уничижающий взгляд.
В комнате повисла тишина. Ветер свистел сквозь щель в оконной раме.
Настя переминалась с ноги на ногу, как лошадь перед забегом, не вырывая локтя из рук Александра, но и не позволяя усадить себя назад. Она переводила недовольный взгляд с Маришки на Володю, явно не собираясь долго ждать, прежде чем они соизволят хоть что-то ей объяснить.
– О чём г'ечь? – не выдержав, прошептала она, обернувшись на Александра.
Тот мотнул головой: «Обожди немного».
Настя поджала губы и села. На лице её застыло оскорблённое выражение. Она смотрела на Маришку, и весь её вид так и кричал: «Почему ты ничего мне не рассказала?»
Маришка лишь раздражённо дёрнула плечом. Чтобы там ни плёл Володя, её, Маришкиного, прощения ему не видать.
В спальне сделалось так тихо, что слышен был чей-то храп за стеной.
Володя стоял неподвижно, отвернувшись к окну. По лицу скользили тени от летящего снега. Казалось, он вообще не собирался более ничего говорить.
«Ну помолчи ещё, идиот», – фыркнула про себя приютская.
После чего подошла к своей кровати и отогнула уголок тонкого матраса. Вытянув из-под него свёрток с табачными крошками, развернула его, поднесла к носу и втянула всё и разом. Голова закружилась, и ей наконец полегчало.