Дерево красной птицы

– Прибыл Хан Кимун со своим племянником. Утром будет Совет, нужно сконцентрироваться на предстоящей войне и подготовиться к тому, что он захочет отобрать часть твоей славы.

Мунно знал, и это очень беспокоило его. Увидев, на что способна Кымлан, он понял, что нужно полностью изменить стратегию наступления. Эти мысли терзали его с того момента, когда он отпустил ее и вернулся с остатками рабов в Сумо. Мунно оказался в затруднительном положении и знал, что Кимун сейчас представляет для него самую большую угрозу.

После ухода Даона Мунно долго вышагивал по комнате, раздумывая о тактике поведения со старым интриганом, который, он был в этом уверен, не оставил мысль сделать наследником Сумо своего племянника. А война была прекрасным поводом, чтобы это провернуть, и Кимун наверняка пустит в ход всю свою хитрость и изворотливость.

С его племянником, Виеном, Мунно встречался несколько раз во время совместной охоты и больших празднеств в честь сбора урожая, традиционно отмечавшихся всеми племенами мохэ. Виен был молодой копией Кимуна – мягким и покладистым внешне, но с жестким и расчетливым нутром.

Еще в далеком детстве Виен подставил Мунно: нарочно поджег лодку с подношениями, которую мохэсцы традиционно спускали на воду, чтобы задобрить духов. Хан Вонман тогда посадил сына под домашний арест, где мальчик незаслуженно провел весь праздник. Мунно проплакал неделю, придумывая планы страшной мести за несправедливые обвинения, но когда вышел из-под надзора, Виен и Кимун уже уехали.

Мунно был вне себя от ярости: кричал и обвинял отца в том, что он встал на сторону врага, клялся, что не виноват в случившемся. Вонман выслушал истерику сына и спокойно ответил, что с самого начала знал это. Мунно был потрясен.

– Это твой первый жизненный урок, сын, – сказал отец. – Однажды ты станешь ханом и должен всегда помнить, что тебя окружают враги. Друзья, слуги, родственники – все они в любой момент могут предать тебя ради собственной выгоды. Ты должен быть осторожен и не давать ни единого повода очернить тебя. Быть на шаг впереди и контролировать все – только так можно сохранить власть.

Мунно прекрасно понимал, с какими людьми ему придется столкнуться сегодняшним утром в Совете, и пытался продумать стратегию поведения. Не упустить ни единой детали, которая позволила бы отстранить его от похода. Ему хотелось поговорить с отцом, спросить его совета, но он знал, что хану это не понравится. Мунно должен показать, что умеет принимать решения, и доказать, что достоин быть вождем.

В назначенный час он прибыл в шатер Совета племен. Отец, хан Кимун и Виен уже ждали там. Мунно поклонился и сел по правую руку от отца, как раз напротив троюродного брата.

– Приветствую, Мунно, рад, что ты вернулся невредимым, – сказал Виен с притворной улыбкой.

«Ну конечно, ты, наверное, был вне себя, узнав, что я жив. Твоей главной радостью было бы увидеть мое обглоданное тело в Священной роще», – подумал Мунно, но в ответ лишь сдержанно кивнул.

– Благодарю. Поскольку мы отогнали киданей от наших границ, настало время обсудить тактику наступления, – произнес он и вопросительно посмотрел на пустующие места, которые обычно занимали вожди других кланов.

– Они прибудут завтра, – пояснил отец. – Доверили обсуждение основной стратегии нам, раз наших воинов, участвующих в этой войне, больше. С ними мы обсудим уже детали.

Все согласно закивали.

– Твои предложения, Мунно? – с преувеличенным участием обратился к нему Виен. Змееныш сделал первый ход.

– Я считаю, что нужно изменить первоначальный план, – ответил он. – Брать штурмом крепости Когурё – задача не из легких, и мы гарантированно потеряем солдат. В крепости Хогён живет немало мохэсцев, которые были завоеваны Квангэтхо тридцать лет назад. Нужно захватить город изнутри и потом впустить туда наше войско.

– Это сложная задача… Есть вероятность, что те мохэсцы привыкли к правлению когурёского Владыки, и оно их полностью устраивает. Все-таки прошло много лет. Там выросло целое поколение, для которых мохэ – пустой звук. – Хан Вонман задумчиво погладил бороду. – Чтобы создать сеть шпионов и организовать партизанское движение, потребуется не один месяц. Кто будет этим руководить?

– Даон – когурёсец, ему ничего не стоит проникнуть в крепость, не вызвав подозрений. Да и я хорошо знаю их язык, так что командовать будем мы, – с готовностью отозвался Мунно, чуть склонив голову.

– А почему планы так резко изменились после твоего недавнего похода? Кажется, до этого ты не рассматривал всерьез местных партизан. – Кимун хитро прищурился, и у Мунно все внутри похолодело. Неужели он что-то знает?

– Именно после похода планы и изменились. Я потерял в борьбе с киданями почти весь отряд и не хочу, чтобы это повторилось с нашей армией, – ответил Мунно, сделав непроницаемое лицо. – Тем более когурёсцы не оборванцы вроде киданей. Они умеют воевать гораздо лучше и могут нанести нам большой урон.