Кровь и мёд

– Все дети любят своих матерей. Даже если отношения у них непростые. – Она глотнула вина, в упор не глядя на меня и только наблюдая, как танцует Деверо. Его музыка глухо ревела у меня в ушах. – Но сейчас мы говорим не об отношениях матери Лу с ней или со мной. Мы говорим о вас двоих. Нисхождение Лу уже началось. Его признаки мне знакомы. – Мадам Лабелль кивнула в ответ на мой невысказанный вопрос. – Да. То же произошло с Морганой. Остановить это ты не сможешь и замедлить тоже. А если попытаешься, пропадешь и сам.

– Ты ошибаешься, – ответил я злобно, едко, но мадам Лабелль не отпрянула. Ее голос лишь исполнился еще большей силы и решимости.

– Очень на это надеюсь. Я не желаю Лу этой тьмы и уж точно не желаю ее тебе. Поразмысли как следует над своим решением, сын.

– Я уже давно все решил.

– Не так уж много на свете безвозвратных решений.

Деверо и Серафина завершили свою песню под громкие рукоплескания. Я смутно вспомнил, что настала наша очередь выходить на сцену, но не сдвинулся с места. Мне хотелось схватить мадам Лабелль и трясти за плечи, пока она не поймет. «Не так уж много на свете безвозвратных решений», – так она сказала. Вот только я уже убил Архиепископа. И это изменить я никак не мог. А даже если бы мог – не стал бы.

Я солгал, когда сказал, что все решил.

На самом деле решать было нечего. Выбора не было сейчас и не было никогда.

Я любил Лу.

И если мне придется бежать, скрываться и сражаться ради этой любви, я готов на это. До конца моих дней.

– Я молю тебя выбирать разумно, – сказала мадам Лабелль, поднимаясь на ноги. Взгляд ее был очень серьезен. – История Луизы не приведет к счастливому финалу. Только к смерти. Будь то дело рук Морганы или ее самой, той девушкой, которую ты полюбил, она не останется.

– Я все равно буду ее любить.

– Благородные слова. Однако ты никого не обязан любить беззаветно. Уж поверь, мне это известно не понаслышке: если человек приносит тебе больше боли, нежели счастья, тебе позволено отпустить его. Ты не обязан идти следом за ним во мрак. – Мадам Лабелль пригладила юбки, протянула мне руку и повела меня к сцене. Пальцы ее были теплыми. Они не дрожали. – Отпусти ее Рид, пока она не забрала тебя с собой.

Мне удалось не проткнуть свою мать кинжалом.

Обливаясь потом, я бросил последний нож, отвязал мадам Лабелль от доски и двинулся прочь сквозь толпу женщин, которые наблюдали за представлением. Они хихикали. Светловолосая девушка как будто бы преследовала меня. Куда ни посмотри, везде была она с двумя подругами. Хлопала ресницами. Касалась меня, словно ненароком. Это раздражало. Я приметил в толпе Бо и направился к нему.

– Вот. – Я схватил его за локоть и подтолкнул к девушкам. – Отвлеки их.

Из-под его капюшона послышался лукавый смешок.

– С удовольствием.

Я ускользнул прежде, чем девушки успели последовать за мной.

Повозки Деверо стояли в переулке за палаткой Сен-Мартенов. Я надеялся, что там никто меня не потревожит. Удастся подумать немного, переодеться наконец. Умыться как следует. Я пробирался через толпу и вполуха слушал Зенну, кляня ее за сурьму. Что ж, по крайней мере, Зенна не стала красить мне губы в синий цвет, как самой себе. Она вскинула руку, начиная представление, и под ее ярким плащом блеснуло серебристое платье. На запястьях Зенны сверкали браслеты.