Четвертый кодекс

— Да, — кивнул отец Федор, — христиане же тоже верят в духов — то есть в ангелов. Мы даже общаться с ними пытаемся — молитвой, свечами перед иконами и так далее. Но ведь мы, на самом деле, не «Силам Небесным свечку ставим». И мои соплеменники должны понять, что, когда бросают еду в Тунгуску, они не «речку кормят». Разница между Ангелом-хранителем и духом, живущим в речке, в принципе, невелика — оба созданы одним Богом и одного Бога хвалят. Так что христианству с самобытными культурами конкурировать не надо. Напротив, хорошо бы их еще зафиксировать и сохранить — но вывести на иной уровень.

— Куда же? — поинтересовалась Илона.

— Туда, где Конечная Причина бытия, — ответил священник.

— Я не понимаю, — призналась женщина.

— К Богу, — пояснил отец Федор. — Дело в том, что «гармоничный» мир традиционного человека на самом деле не гармоничен и не стабилен. Где-то выловили всю рыбу, где-то газовые скважины пробурили, воду отравили, где-то еще беда какая... Ничто уже не возвращается на круги своя, «райский» мир заперт. И христианство честно говорит: в первозданный мир мы больше не вернемся. Но вот к Богу — пожалуйста, Он ведь специально для этого человеком стал. Так что, Господь с ним, с язычеством, просто надо сделать основой мировоззрения традиционного человека христианство. Поэтому Иннокентий, святитель Сибири и Америки, и не беспокоился по поводу двоеверия своих новообращенных. Он ведь знал, что они Христа ради душу свою наизнанку вывернули... Как мой дед. Как мой прадед...

— То есть, вы хотите сказать, что все... духи — это все ангелы что ли? — по-прежнему скептически спросила Илона.

— Отнюдь не все — многие бесы. То есть, ангелы, конечно, но от Бога оторвавшиеся еще в начале времен.

— А... Таш? — севшим голосом спросила Илона.

Ей было очень страшно произносить это имя.

— Да, это демон сильный, — помрачнел священник. — Я с таким еще и дела-то никогда не имел. Трудно, очень трудно... Однако Бог сильнее.

На лице женщины явственно читалось, что она не очень-то этому верит. Батюшка не удивился.

— Я понимаю, — кивнул он, — вы с ней столкнулись, ужаснулись и думаете, что ничего сильнее в мире нет. Но, поверьте, их власть ограничена. Во всяком случае, тут, в храме Божием, вы точно в безопасности — сюда ей хода нет.

— Что же мне теперь, всю жизнь тут сидеть? — враждебно бросила Илона.

— Это уж вам решать. Вы ведь сами сюда пришли. Это и есть свобода воли.

Женщина промолчала.

— Вы вот что, — вновь заговорил священник. — Посидите пока здесь, подумайте. Скоро литургия начнется. Вы ведь крещены?.. Да, вижу, что крещены. Имя какое в крещение получили?

— Елена, — в голосе Илоны словно бы проскользнуло удивление, что, оказывается, у нее есть другое имя, а она об этом и не помнила.

— Ну вот, — закончил священник. — Если исповедаться надумаете, зайдите в правый придел в начале литургии, я там буду.

Илона посмотрела на него с недоумением.

— А разве то, что я сейчас вам рассказала, это не исповедь?