Присвоенный

Ого, она реально пыталась отвлечь себя глупым разговором.

Несмотря на то, что ее либидо явно нуждалось в холодном душе, Лидия удостоверилась, что вода была горячей, прежде чем войти в кабину… и, о Боже, это было чудесно. Встав под струи воды, она опустила голову и позволила теплу окутать ее. Когда она беспокойно подумала о том, сколько воды осталось в баке в подвале — ну, на случай, если Дэниэл захочет насладиться чудом цивилизации — то принялась намыливать голову шампунем и сурово натирать себя щеткой, как называл это ее дедушка. К тому времени, когда она вышла на коврик для ванной, она частично ожила. Без сомнения, это продлится недолго, но она попробует успеть насладиться внутренним подъемом, пока он длится.

Обернувшись в халат, она завернула волосы в полотенце, почистила зубы и сказала себе, что побрила ноги только потому, что пришло время.

И не потому, что планировала перед кем-нибудь раздеться…

Чушь, она об этом не думала.

С помощью полотенца для рук Лидия удалила конденсат с зеркала над раковиной. Ее лицо выглядело осунувшимся, а мешки под глазами были такими выраженными, словно у нее была сенная лихорадка. Не слишком сексуально, и у нее возникла мысль, что ей пора завязывать с подобными фантазиями.

Кроме того, даже если в остальном в ее жизни все было нормально, существовали правила: традиции дедушки, как и всегда, были тяжелым грузом для нее. И оба раза, когда она шла с ними в разрез, она не могла сказать, что ночь так называемой страсти впоследствии стоила чувства вины.

Хотя с Дэниэлом она чувствовала, что это будет более чем справедливый обмен…

Глядя на свое отражение, казалось, что между ней и тем, что она видела, поднялся туман. Изменилась ли она как-то в результате того, чему сегодня стала свидетелем? Того, что сделала?

То же самое, что войти в кухню и обнаружить, что все выглядит не так, хотя на поверхности ничего не изменилось.

Дрожащими руками она потянулась к шее, и нашла застежку на своей золотой цепочке. Освободив крючок, Лидия сняла медальон, подаренный дедом, и положила его в корзину, в которой хранились ее расческа, пинцет, ножницы и пилки для ногтей.

Она не может носить его прямо сейчас. Не с мыслями о Дэниэле.

Но как только настанет утро, она наденет его обратно.

Забавно, что продолжаешь следовать правилам, на которых вырос, даже будучи взрослым. Как будто они проникли в самые кости, которые вытянулись до взрослого роста.

Лидия открыла дверь, и ее сердце забилось быстрее, а от скрипа петель у нее покалывало кожу… но не от страха. От предвкушения.

Несмотря на ярлык «друзья».

Или что-то еще.

Сделав глубокий вдох, Лидия полностью открыла дверь и остановилась… и, застыв на пороге, она поняла, что ее убеждения держаться подальше от этого человека жили недолго. Пуф! Исчезли, как ни в чем не бывало.

Она должна была это понять, когда сняла кулон.

Лидия вышла в коридор.