— Нет, благодарю, — тряхнул головой тот к облегчению не слишком хлебосольно настроенного молодца. — И от жажды тоже не умираю, — предвосхищая развитие темы, заверил Фладэрик с тонкой улыбкой.
Сейран фыркнул.
Когда бдительная родня — кровная и самочинная, — покинула спальню, Милэдон смущённо покосился на посетителя. Фладэрик на взгляд не отреагировал. В сущности, ничего предосудительного. Даже завидно. Преданные до посинения сродники, бестрепетная жёнушка, собственноручно менявшая мужу перевязки. Чем не идиллическая картинка?
Разве что, участь главного героя невзрачная да безрадостная.
Адалин прикрыл глаза. Сам он на исконных землях отчизны чувствовал себя едва ли не более одиноким, чем среди пьяных степей за Колючим Змеем или вздыбленных менгиров Мрачных Холмов. В Голоземье хоть подраться удавалось от переизбытка чувств.
— Я скверно выгляжу, — вяло усмехнулся Сейран. — Впрочем, ты тоже, — а ведь, и верно. Упырь почти позабыл о состоянии собственной физиономии. — Что стряслось?
— Выжлецы, — кратко отчитался Адалин. — А тебя, я так понимаю, выродки Тэрглоффа?
— Они, — бывший командир покаянно вздохнул. — Прости, Упырь, я облажался… — Фладэрик вежливо вздёрнул бровь, собираясь уточнить, однако Милэдон, сипло кашлянув, опередил вопрос: — Наверное, сболтнул чего лишнего по пьянке. Пёс их разберет… Насели крепко.
— Но домой тебя отпустили, — пожал плечами Фладэрик, скрестив на груди руки.
— Я, всё-таки, наследник Белого Генрича.
В душной комнате пахло скверно: болезнью, болью, бобровой струёй, дягилем, барсучьим жиром и гарью. Больше всего бесила именно гарь. Даже сладковатый душок, распространяемый гноящимся несмотря на все старания Тэарвин мясом, да опийный привкус, вызывавший гаденькие ассоциации, так не раздражали.
Упырь, растирая ладонью нижнюю часть лица, прогулялся до сундука, задумчиво поглядел на забытый кодекс. Поднял.
— Да и куда я денусь? — Милэдон лежал на спине, уставившись в потолок. Растрескавшиеся губы неприятно кривились. — Видал, что с ногами…? — Упырь рассеянно покивал. — Тинктурами напоили так, что не заживает ведь ничего! Хэминд, отморозь, старался.
— Нешто самолично? — подивился между делом Адалин, листая шелушащиеся страницы.
— А то! Крысий канцлер.
— К сожалению, вампирский, — повернувшись на каблуках, прищёлкнул языком Фладэрик. — Хорошо. Мне нужны подробности. Надо понять, что им известно. Кстати, — он выразительно приподнял кодекс. — Ты же, разумеется, в курсе, что эта писанина считается запрещённой на территории долины Олвадарани последние четверть века? Твой великовозрастный держальник точно надёжен?
Сейран слегка поморщился, насколько позволяли медленно заживавшие побои:
— Упырь, я введу его в семью. Он мне как сын.
— Это же не ответ, — почти издевательски скривил губы Адалин, талантливо симулируя брезгливое недоумение.
Милэдон подавил тяжкий стон:
ebooksa