Неведомый

– Но почему вы его не убили? – Рунд повернулась, и черога снова улыбнулась. – Он не смог бы рассказать ничего, если бы был мертв.

– Конечно. Но вместо него пришел бы другой, и непонятно, чем бы закончилась эта история в следующий раз. К тому же, милая моя, иная жизнь куда хуже смерти.

Рунд задумалась. Что-то в этой простой истории настораживало и не сходилось, но что, она понять не могла. Ведьма смотрела на нее своими кошачьими глазами и молчала, не желая помогать.

– А если бы ему удалось съесть сердце? Что бы тогда случилось? Это можно как-то исправить?

– У всего в мире есть решение. И даже у этой проблемы. – Черога снова коротко рассмеялась, будто сказала что-то смешное. – Тот, в ком течет воронья кровь, должен съесть сердце человека, отобравшего волшбу. Видишь – все очень просто.

– Любой ворон? – Рунд нахмурилась. – Даже полукровка?

Черога кивнула:

– Потому надежда все еще жива. Ну-ка, хватит разговоров. Мне надо еще поколдовать над твоими ранами.

Рунд напряглась, не зная, чего ожидать, но все оказалось не так страшно – черога запела. Ее голос красиво переливался, выводя мелодию из незнакомых слов. Странная, местами пугающе громкая, она становилась тише, тише, пока не исчезла вовсе. И зуд, и жжение прекратились. Рунд повела плечами и впервые за несколько дней не ощутила боли.

Черога снова присела на пол, и свечное пламя качнулось.

– Говорят, твоим ртом вещают боги. – Под пристальным взглядом Рунд сделалось жутко. – Странный выбор, ничего не скажешь.

– А вы, говорят, способны видеть будущее.

– Хочешь узнать свое?

Ведьма, не дожидаясь ответа, достала из недр своей накидки мешочек. Распустила завязки и высыпала оттуда кости. Человеческие, детские – Рунд насмотрелась на них в комнате Дацин. Были там и зубы – гнилые и чистые, без единого изъяна. Пальцы чероги проворно двигались, раскладывая ее драгоценности причудливыми узорами. Наконец, закончив, она вновь взглянула на Рунд.

– Будущее – тяжелое бремя. Каждый хочет его узнать, но не каждый сможет унести с собой эти знания.

– Думаю, хуже со мной уже ничего не случится.

Но ведьма, вероятно, так не считала, потому что пещера снова наполнилась звуками ее смеха.

– От моей мази ты не умерла. Но кто сказал, что страшное уже позади? Не каждому уготована достойная смерть. – Подняв одну из костей, черога вгляделась в нее, словно искала ответ в пористых суставах. – Но тебя смерть любит. Ходит с тобой с детства. И ты, возрожденная в огне, среди дыма, крови и печали, награждена ее взглядом. Ты выскользнула у нее из рук, но она никогда тебя не теряла. Когда ты спала на холодных тацианских лавках, когда твой желудок скручивался от голода, когда ты лишилась глаза и была предана – она всегда была рядом. И говорит, что ты, ее любимица, можешь уйти достойно. Если захочешь.

Рунд, помедлив, взяла одну из свечей в руку. Черога не возражала. Горячий воск капал, словно слезы, и тут же застывал на ладони. Пламя трепетало и тянулось вверх, завораживало, приковывало взгляд. Согревало.

– Абнер убил князя Норвола, ведь так? – Ведьма молчала, только ворошила разбросанные кости и хмурилась, отчего узоры на ее лице приходили в движение. – Тит говорил, что он совершил подлость. Предал доверие. – Рунд всматривалась в огонь, но он отказывался показывать ей картины прошлого. В конце концов, оракул – это не черога. – Абнер приехал в гости, ел за столом чужой хлеб, а после уничтожил весь род Наитов.