Неведомый

Они кружились до тех пор, пока не упали в траву, и тогда Тит засмеялся вновь. Свобода – вот чего ему не хватало. Все это время Тит брел во мраке, но теперь огонь, танцы и объятия подарили то, что он потерял.

Норвол сказал, что в эту ночь он сможет заново родиться, а Норвол никогда ему не врал.

Девушка поцеловала его снова – россыпь веснушек на курносом носу стала четче, когда она приблизила к нему свое лицо. Тит прикрыл глаза – и тут же кровь, горячая и соленая, наполнила его рот. Он поднял веки и увидел на груди не деву, а волка – зверь держал в зубах его язык. Мокрая серая шерсть воняла гнилью, капала слюна и прожигала в плоти дыры. Нога взорвалась от боли, острые зубы вгрызались в его мясистую плоть. Тит закричал, захрипел, схватился пальцами за горло.

Они окружали его, целая стая с горящими от голода глазами. «Я свободен, – хотел крикнуть им Тит, – я все вспомнил! Теперь я свободен!»

«Нет, – печальным голосом прошептал Норвол. – Пока еще нет».

Вместо звезд в небе кружились десятки разъяренных птиц, и каждая норовила выклевать его глаза.

Тит проснулся и схватился за меч. Прохладная рукоять отрезвила, но все же он продолжил судорожно ощупывать грудь. На камзоле не было никаких следов, и Тит утер холодный липкий пот со лба. Туман клубился вокруг них, густой и желтоватый. Земля отморозила зад даже сквозь толстый, подбитый мехом плащ.

– Волки, – прошептал Тит, не до конца понимая, спит он еще или уже нет.

– Волки, – согласился Винке, сидевший рядом, и натянул на голову капюшон. – Обычное дело в этих краях.

Они и правда выли, да так проникновенно, что впору заслушаться. Тит поежился. Вокруг Горта уже многие годы не было зверья – за дичью приходилось уезжать в самую глушь. В последний раз на охоте волк отобрал у них добычу, и что это был за волк! Таких огромных зверей он никогда прежде не встречал и хотел бы, чтобы впредь их дороги расходились. Болота порождали туман, с вечера пошла морось, и плащи отяжелели. Сейчас бы развести костер, сварить похлебку – что угодно, только не сидеть в зарослях в ожидании непонятно кого. Тит проверил бурдюк еще раз, но вопреки вере в чудо вино в нем так и не появилось.

Напротив него расположился яграт, и хоть лица его в темноте было не видно, Тит мог поспорить на что угодно: тот косился на него с осуждением. Бледные руки перебирали деревянные бусины, но вмешиваться в разговор молец не спешил.

Вой повторился, на этот раз ближе. Волки часто подступали к деревням. Зима заставляла зверей покидать безопасные леса в поисках еды. Здесь их ждали вилы и огонь, но голод всегда побеждал страх.

Тит вытащил клинок из ножен. Прежде этот меч принадлежал Абеларду, а теперь так удобно лежал в его руке. «Проклятие. Прости меня, старик». Туман был плотным и казался сотканным из колдовства. Но Тит давно перестал чего-либо бояться. Вино прекрасно справлялось со всеми его бедами.

Поднялся ветер. Ветви раскачивались над их головами, как огромные руки великанов, и казалось, будто сам лес восстает против них. Вот сейчас деревья шагнут вперед, как в давние времена, и будут топтать их одного за другим. Тит подумал, что уж его-то затопчут первым. Шегеш помнил предательство и ничего не прощал.

Волчья песня прозвучала совсем рядом, и Тит вздрогнул от неожиданности. План вот-вот развалится, стоит им выскочить из кустов и затеять драку с диким зверем.

– Это не волки, – Винке вдруг поднялся на ноги и подался вперед, – это люди.

Тит встал так резко, что едва не завалился набок, и от удивления раззявил рот. Даже дергающий щеку зуб и тот затих.

И вправду: из тумана, мерцающего в лунном свете, один за другим выныривали всадники. Их было больше десятка, и каждый выглядел как оживший кошмар из старой сказки. Черные плащи развевались за спинами, и из горла у них вылетали звериные звуки. Они захлебывались криками, улюлюкали и неслись мимо них. Каждый держал факел – пламя трепетало на ветру, готовясь уничтожить все на своем пути. Не было ни гербов, ни стягов – безымянное войско безумных воинов.

Всадники под знаменем короля Абнера ждали их в деревне и вокруг нее, а Тит должен был подать им знак. Но он, как дурак, замер и не мог пошевелиться. Впрочем, только слепой не заметил бы такую громкую топочущую ораву. Земля дрожала, и Титу казалось, что он вот-вот потеряет не то сознание, не то опору. Выпитое вино явно пришлось не к добру.

– Стоять, – рявкнул он, когда яграт, поднявшись, начал решительно продираться сквозь кусты. Татра его зловеще развевалась и цеплялась за колючки. – Стоять, я сказал!