Неведомый

«Какой же ты лжец, Тит Дага».

Оставив гвардейцев и мольца, Тит спешился и привязал коня к высохшему старому дереву. Животное посмотрело на него с тоской и покорно принялось щипать жухлую траву. Хлопья снега покачивались на тонких стеблях. Тит не давал имен лошадям: в ту ночь, когда потерял своего верного друга, он решил, что с него хватит. Не привязываться ни к кому – самый лучший способ выжить в этом безумном мире.

– Вы куда, милорд?

Винке догнал его уже на опушке, когда Тит, наклонившись к земле, выискивал одному ему знакомую тропу. Но та давно затерялась, заросла сорной травой, спряталась в колючих кустарниках. С трудом разогнув спину, Тит оперся ладонью о ствол дуба. Годы брали свое. Да и зачем искать ту поляну? В конце концов, не собирался же он и в самом деле плясать посреди Митрима. Яграт может неправильно понять. Представив лицо мольца, который застанет его, нарезающего круги по смятой траве, Тит улыбнулся.

Да и Норвола больше нет. Нет Велы. А что за веселье без них?

– Не обращай внимания. Хотел поискать следы, вдруг здесь уже кто-то бывал. Как там наш святой человек? Общается с народом?

Винке криво улыбнулся.

– Сказать по правде, милорд, я бы его с собой не брал. Чую, испортит нам все дело. Война не для таких, как яграт.

– Не забывай: даже в отрядах тахери состоит по одному мольцу. Толку от них, конечно, немного, но божья помощь лишней не бывает.

Гвардеец скептически изогнул бровь.

– А вы-то сами в это верите, лорд Дага?

Кровь стекала по его рукам, окрашивала длинную, до пят, рубаху, в алый цвет, подсыхала на губах и в волосах, пока Тит подносил свою жертву каждому из богов. Скольких он сменил за всю свою жизнь? Подменыш, найденыш, чужой и там, и тут. Он потерял дом, имя и семью дважды. Потерял все, и себя в том числе. Тит поморщился.

– Не так важно, во что мы верим, Винке. Значение имеет лишь то, что мы при этом делаем. А сейчас мне надо отлить, ты уж прости.

Парень смутился и послушно отступил. Пожалуй, Винке, разделявший с ним каждую казнь, был самым верным малым из всех гвардейцев. Преданность – вот то, что было у Винке и не было у него самого. Тит наблюдал за ним, вышагивающим к Совам, и не мог избавиться от чувства, что ему самому здесь не место. Больше – нет. Но где же он должен быть? Он, погибший сын рода Меродов, самый младший из наследников калахатского лордства? Абнер знал – конечно же, знал. Мог доказать, но этого Тит не боялся. Бесчестное имя Дага летело по землям быстрее иной птицы. И гадило с такой же скоростью.

А вот Рунд…

Неохотно, но крестьяне все же послушались доброго совета. С наступлением вечера в Совах оказалось тихо, как будто поселение вымерло много лет назад. В это верилось тем охотнее, чем дольше Тит рассматривал опустевшие дворы и закрытые выщербленные ставни. Нищий, скудный край. Ко всему этому он приложил свои руки и меч – и готов был ответить перед богами. Что бы сказал ему Норвол?

Снег превратился в дождь, и Тит подставил лицо под прохладные прикосновения капель.

Пора.

✦✦✦✦

Его сморил сон, пусть недолгий, но яркий. Снова звучала свирель, и под ее волшебные звуки Тит кружился по лугу, сжимая в руках хорошенькую девицу. Она пахла медовухой и приторно-сладкими травами, от которых кружилась голова. Длинные золотистые волосы распущены, разноцветные ленты развевались, повязанные на руках. Музыка ускорялась, и лицо каменного идола размывалось, искажалось. Иногда казалось, что бог Керн улыбается ему. Тит запрокинул голову, чтобы всмотреться в ночное небо. Оттуда глазами-звездами за его танцем наблюдали сотни духов. Тит засмеялся.

Босые ноги щекотала трава, в пятки больно вонзались мелкие камни, воздух наполняли дым, кровь и аромат жареного мяса. Девушка наклонилась к нему, и горячее дыхание защекотало ухо. Губы на поверку оказались у нее сладкими, словно мед.