Первый Феникс

– Думаешь, тут феникс?

– Может быть, – процедил он сквозь зубы. – А может, что-то похуже.

– Чего?! – Лиза вцепилась в край тельняшки, не желая отступать. – Ладно, я назад, времени нет, бла-бла-бла, блин.

– Умница, – облегченно выдохнул охотник. – Вали уже.

– Тогда и ты со мной, – упорно твердила девушка.

– Да не будь дурой, – рявкнул охотник. – Сейчас же…

– Это ты не будь идиотом! – огрызнулась она. – Не оставлю тебя тут. Да и, – она потупила глаза, – мне одной страшно.

– Дура, – негромко, спокойно сказал он, не глядя на Лизу. – Ты за прошедшие сутки дважды должна была умереть. Почему не ценишь, что жива? Очень хочешь исправить?!

Девушка опешила:

– Я ценю…

– Если так, – он посмотрел на нее, казавшуюся сейчас такой маленькой и хрупкой, – сейчас же уходи отсюда. Быстро.

Несколько секунд Найденова ошарашенно глядела на охотника, после чего наконец разжала пальцы. Она хотела сказать, что на самом деле возвращаться не боится, но страшно его оставлять тут одного, даже если сама помочь ничем не сможет. Они действительно многого не знают об устройстве мира, о том, кого еще можно встретить или кто смотрит на них прямо сейчас из темноты подземелья. Но она так хотела, чтобы он не считал ее за трусиху или слабачку, чтобы мог положиться. Да, она не охотница и, скорее всего, пользы от нее мало, однако рядом все равно больше никого. Но Лиза наконец поняла его.

Ничего не сказав, девушка внимательно выслушала повторные инструкции охотника для того, чтобы вернуться к входу станции, слабо кивая, когда он спрашивал, понятно ли ей. «Все понятно, да, я все запомнила». На самом деле нет, конечно. Они шли слишком долго и много петляли – девушка не могла так быстро запомнить десятки «налево, направо, у высокой трубы в пятую дверь».

Лизе было стыдно. Стыдно оттого, что ему пришлось указывать на такие очевидные вещи. Она должна беречь свою жизнь сильнее, чем когда-либо раньше, ей дан второй шанс. Он был не подарен судьбой, но выстрадан и вырван конкретными, настоящими людьми, с которыми ей уже никогда не расплатиться. И меньшее, что она могла сделать, – не рисковать понапрасну, даже если ей самой напраслиной это не казалось.

– …и езжай домой, – закончил он.

– Я лучшие тебя подожду. Можно?

– Хорошо, – лишь бы уже ушла.

Лиза быстро, но почти неслышно побежала по кроличьей норе тоннеля в обратную сторону. Через минуту, еще видимая охотником, она вскрикнула и вжалась в стену, испугавшись громыхающего поезда. Лампочка, болтавшаяся на потолке в кованой клетке, заменявшей люстру, выхватила из мрака ее испуганное лицо, широко распахнутые глаза, быстро опускающуюся и поднимающуюся от сбитого дыхания грудь. Охотник отвернулся, лишь когда она добралась до широких вентиляционных решеток, заполняющих всю стену, и свернула направо, как он и просил.

Краев нехотя повернулся в другую сторону, поморщившись от усилившегося запаха гнили. Прошло, должно быть, не меньше пяти минут, пока охотник наконец снова не увидел мелькнувшую вдали тень. Послышался шорох одежды, негромкие шаги, в дрожащем ржавом свете мелькнули блестящие глаза, не отрываясь смотревшие на охотника.

Юра замер, еще не поняв, кто мечется в тенях, стараясь оставаться невидимым. Кузьмича он заметил несколько минут назад, за мгновение до того, как Лиза вынудила его обернуться. Он послушался не оттого, что она так настаивала, и не для того, чтобы на нее посмотреть, а чтобы она не догадалась проследить за его взглядом и не заметила темную кучу в паре метров от них. Охотник не сразу его заметил лишь потому, что искал глазами белую застиранную футболку. Но посеревшая ткань уже приобрела влажно-черный цвет, пропитавшись кровью.