Пришлось самому обследовать дом. Скрипучие доски противно ворчали на каждый шаг. Удобства нашлись в конце темного коридорчика, под лестницей я углядел невысокий холодильник. Не удержавшись, потянул за ручку: пустые полки и одинокий пакет молока. Я поднес его к носу и скривился – молоко давно превратилось в простоквашу. Пожал плечами и закрыл дверцу.
Микроскопическая комнатка туалета едва вмещала унитаз и сидячую ванну. Я, конечно, не помню, какая ванна у меня, но точно знаю: таких до сих пор не видел. Поэтому уставился на нее, как на музейный экспонат. Даже потрогал. А вот мыться не решился, поскольку понятия не имел, как это возможно проделать без душа. Раковина отсутствовала, руки я помыл прямо над диковинной ванной.
И все же, несмотря на дикие условия жизни и всевозможные неудобства, мне хорошо здесь. Обычная нормальная жизнь, дом какой снаружи, такой и внутри, никаких джиннов, ураганов, тайн и сюрпризов. Улыбаясь, я прошел к выделенной мне комнате. Бабкина так бабкина. В любом случае, насколько понял, в доме две комнаты. А в кухне или ванне спать нереально. Щелкнула ручка, приятно скрипнула дверца, я пошарил по стене в поисках выключателя, потом вспомнил про невысокую полочку и опустился чуть ниже. Выключатель тут же нашелся. Зажегся голубоватый свет, я прикрыл дверь и оглянулся.
Сердце екнуло, ноги напряглись, готовые сорваться с места в любую секунду. Первое, что бросилось в глаза, – огромная печь… или камин… или еще не знаю, что. Но там явно разжигали настоящий огонь. Емкий котел с мятыми боками висел, казалось, прямо в воздухе над холодными углями.
То-то Мерцана глаза все прятала, сама отказалась сюда входить, и теперь я понял, почему. Первый страх прошел, бежать без оглядки расхотелось. Тем более, сейчас ничего мне не угрожает. Кто сказал, что в этом котле варят суп из человечины? Я усмехнулся: эх, богатое же у меня воображение!
Рука машинально скользнула в карман брюк. С мундштуком раганы в руке стало спокойнее. Страх ушел, зато мною овладело любопытство. Я осторожно провел рукой по темному бархату скатерти, накрывающей круглый стол. Ровно посередине стоял большой прозрачный шар – неизменный ведьминский атрибут, если судить по сказкам. Рядом лежала аккуратная стопка карт. Я покачал головой – недалеко же убежал от всей этой чертовщины!
Большая библиотека у стены в беспорядке забита старыми книгами и мятыми журналами. На окнах красуются симпатичные занавески с выцветшей ручной вышивкой. Абажур с серебристой бахромой сеет мягкий свет на блестящую накидку высокой подставки, на которой лежит открытая старинная книга. Я осторожно обошел ее, любуясь изящными вензелями заглавных букв.
Края страниц сильно истерты, словно книгой ежедневно пользовалось несколько поколений. Я протянул руку, намереваясь полистать фолиант, но вдруг мундштук выскользнул из моих пальцев и упал на страницу. Я тут же ощутил сильную слабость. Покачнулся, руками оперся на подставку. Голова кружилась, веки наливались свинцом, я почти не мог сопротивляться.
Глаза обратились на узкую кровать в углу комнаты, но я не решился спать на месте колдуньи, поэтому с трудом, но добрался-таки до большого старого кресла. Плюхнулся в него, тканая накидка соскользнула со спинки, собравшись за спиной неприятными складками. Но мне это было неважно. Коричневая краска дощатого пола под ногами стерта до самого дерева. Но и это меня не удивило. Перед глазами плыл разноцветный туман.
Я услышал тихое пение. Слов разобрать не смог. Возможно, песня была на незнакомом мне языке, а может, это просто набор случайных звуков. Но слушать красивый женский голос очень приятно.
– Меццо-сопрано, – почему-то произнес я.
Туман перед глазами дрогнул, песня утихла. Я словно видел в пространстве черные глаза. Они смотрели сквозь меня. По спине побежали приятные мурашки, я ощутил сейчас те же спокойствие и комфорт, какие исходили от бабушки в больнице.
– В этом доме ты в безопасности, весс, – голос звучал мелодично и мягко.
Я вдруг ощутил, как к глазам подкатились слезы. Еще немного, и расплачусь от чувства облегчения, охватившего меня.
Сердце пело от счастья, голова кружилась от надежды. Мне показалось, что я достиг цели. Все вокруг озарилось прекрасным золотистым светом. За спиной словно выросли крылья. Я расправил их и взлетел. Оглянувшись, понял, что все еще сижу в кресле. Это было странно и немного страшно. Я закрыл глаза, но свет усилился. Он поглотил все видения, оставив вместо комнаты и сидящего в кресле человека открытое пространство ясного спокойствия. Я с удовольствием погрузился в этот золотой океан.
Глава 16
Шекшема 9 сентября 2007
Темнота. Холод и боль в этой тьме кажутся еще сильнее. Тело дрожало, а память еще цеплялась за кусочки приятного видения тепла и комфорта. Как хочется быть там, в сладком тумане сна, а не здесь, в промозглом мраке реальности. Коснулся затылка, тот вспыхнул болью:
– Ох!
– Как ты?