Он оборачивается в дверях.
— Думаешь, прихватили этот детский сад и британская сеть ликвидирована? Готов спорить на месячный оклад, Вольдемар, что ваша группа любителей служила прикрытием. С началом войны за нас взялись профессионалы. Их поймать будет стократ труднее.
Глава 32. Особая группа
— Жить пока будете здесь.
Полина со смущением оглядела уютную гостевую комнатку в квартире Судоплатова на улице Горького, с двумя кроватями и шкафом, на окне — аккуратные белые занавески. Не слишком просторно, но после тюремной камеры — рай на земле.
— Право, неловко…
— Неловко — несвоевременное слово. У меня уже столуется Каминский, вы его помните? Не ночевать же на вокзале! И до площади Дзержинского недалеко.
В Москве жила сестра Полины, о чем, безусловно, знал Судоплатов. Там же находился сын Серебрянских, пока родители ждали своей участи в Лефортово.
— Павлу Анатольевичу виднее, — оборвал дискуссию Яков. — Считайте, что уже расположились. Приступим? Или поедем к вам?
— В наркомат не стоит, — поморщился майор. — Люди там… несколько односторонних взглядов. Нам работа нужна, а не пересуды, отчего приговоренных к расстрелу внезапно помиловали. Этот дом охраняется не хуже Лубянки, выше живет Меркулов. У меня есть сейф. Плевать на мелкие правила, буду приносить необходимые документы. Война все спишет, когда победим. А мы обязательно победим, я верю! Чего бы это ни стоило. А пока — чаю товарищам!
Хозяйка суетилась вокруг исхудавших постояльцев с землистой кожей, годами не видевшей солнца. Яков даже зажмурился от удовольствия, впившись в пряник остатками зубов…
— Павел Анатольевич! — подала голос Полина. — Про скорую победу насколько вы серьезно сказали? Немцы жмут!
Об этом знали даже заключенные Лефортово.
— Жмут. Но совсем не так быстро, как рассчитывали. Вы про графа Нелидова слышали? Понимаю, он попал к нам в руки в конце тридцать девятого. Граф еще тогда сказал, после Польской кампании Вермахта: немцы умеют выигрывать только быстро. Накапливают ресурсов месяца на три, максимум — на четыре. Французов успели разделать под орех, с нами нашла коса на камень. Скоро начнут соображать, как выкрутиться из войны на два фронта, — не ожидая окончания трапезы, Судоплатов свернул на деловую колею. — Пока из вас выжимали соки, мы кое-что смогли в Германии заготовить. Мне приказано возглавить Особую группу при Наркоме внутренних дел, фактически — восстановить ваш СГОН. Товарищи! Думаем вместе, кого из прежних агентов с коминтерновских времен мы можем снова привлечь — в Германии, во Франции, в Бельгии. Да и в Британии люди не помешают — знать бы, что наши союзники затевают на самом деле.
Через час Серебрянские, утром томившиеся в тюрьме за измену Родине в ожидании лагеря и расстрела, знали систему разведывательных сетей НКВД в Центральной и Западной Европе, в самых общих чертах — положение с иностранной резидентурой у военной разведки.
— Павел, что касается старых агентов, у меня большие сомнения относительно Треппера и Гуревича. Оба — евреи, плотно завязанные на Коминтерн. То есть под двойным прицелом Гестапо. Предлагаю начать с немцев, легализованных задолго до войны. С тех, с которыми связь утеряна не по их вине. Агенты Брайтенбах и Парис.
Судоплатов распечатал пачку «Беломора».
— О Брайтенбахе я думал. Очень ценный источник был. Все, кто находился с ним на связи, или пропали (подозреваю — арестованы Гестапо), или уже здесь.
Серебрянский пожал плечами.
— То есть — он скомпрометирован? Павел, а не кажется ли вам, что кто-то из связных испугался арестов в Москве и сбежал? Совсем не обязательно, что Брайтенбах — изменник.