Скажи

Но этого было не нужно.

Конечно, она не ослышалась. Не могла ослышаться, чёрт возьми, его голос она знала слишком хорошо, чтобы спутать с чьим-либо.

За дверью стоял Егор и… ссорился с кем-то. Марина даже уже начала понимать, с кем, но за мысль уцепиться не получилось – голову словно заполнил густой липкий туман, и размышления прорывались сквозь него тяжко и невыносимо медленно. Не складывались, не сплетались, не составлялись. Просто были – каждое отдельно.

Какого чёрта вообще?

Девушка кинулась к двери вслед за Оксаной Андреевной, которая уже тянулась к металлической ручке, мимо Дианы и Паши. Последний, вроде как, окликнул Марину по имени, но она не отреагировала. Любой звук доносился словно сквозь толщу воды – всё внимание приковала белая дверь, за которой сейчас однозначно что-то происходило.

Прошла пара до невозможности долгих мгновений.

Преподаватель толкнула створку и шагнула в полумрак слабо освещённого коридора. До Гейден донеслось какое-то сдавленное, глухое кряхтение и тяжёлое дыхание. Рык, почти звериный, от которого сердце зашлось ещё сильнее. Женщина громко ахнула, замерев на месте, однако этот ступор продлился всего секунду.

– Мальчики! А ну-ка прекратите немедленно! Что происходит? – истерические нотки, плохо скрываемые в сердитом голосе, подскочившем на несколько октав вверх.

Марина вынырнула из-за её плеча, нервно кусая губу, и тут же снова ощутила это неприятное чувство в животе, когда будто летишь камнем вниз с жуткой высоты.

Прямо на кафеле, испачканном редкими каплями крови, Егор старался хотя бы зацепить сжатым кулаком лицо Гордеева, уже местами побитое и опухшее. Последний ловко уворачивался, скалился и отпихивал от себя Рембеза вытянутыми руками, цепляясь пальцами за ткань рубашки и пиджака, сминая её и успевая выкрикивать гадости прямо тому в лицо.

Чем злил только сильнее.

Марина громко всхлипнула, прижав ладонь к губам, чувствуя, как подгибаются колени и с губ срывается тихое, едва колыхнувшее воздух имя.

Его имя.

– Егор…

Где-то за спиной послышался, словно сквозь толстую стену, скрежет стульев, со скрипом проехавшихся ножками по полу, и частые быстрые шаги, а через мгновение Марина почувствовала, как вокруг запястья сомкнулись тонкие пальцы, поднялись к предплечью, сжав, поддерживая, и Гейден краем сознания узнала в маленькой опоре Лисовскую.

Взгляд зацепился за сдвинутый галстук, обозлённый оскал и небольшое красное пятнышко в уголке рта, густая жидкость из которого разрезала подбородок и размазалась кровавыми пятнами под линией челюсти.

Марина чувствовала, как трясутся собственные поджилки, и сжимала пальцы в кулаки, сдерживая бьющийся в горле страх. Она совершенно не знала, что произошло, и от этого становилось ещё беспокойнее.

Кто-то пробежал с обеих сторон от неё, зацепив плечами, и Марина пошатнулась, словно тряпичная кукла, легко поддавшись инерции. Пальцы Дианы крепче сжали её руку, не давая завалиться набок, и где-то очень глубоко на задворках сознания мелькнула мысль, что шатенка впилась в предплечье слишком сильно, но тут же исчезла, как только взгляд упёрся в двух ребят, уже подоспевших к Рембезу и Гордееву, чтобы разнять их. Кирилл Шалабанов ловко подхватил Егора под мышки и рванул вверх, стаскивая с Артура, который всё продолжал отбрыкиваться не только руками, но теперь ещё и освободившимися ногами. К последнему тут же подоспели Дима Москвин и Гарипов Миша, поднимая на ноги и удерживая за грудь, плечи и руки.

Марина снова ощутила, как её почти невесомо задели, а следом большая ладонь опустилась на её плечо, придерживая от вновь возникшей опасности свалиться куда-нибудь в сторону. Тотчас узнала в подошедшем Киричука, потрясённый взгляд которого бегал с одного юноши на другого. Паша хмурил брови, отчего меж ними пролегала глубокая толстая складка.

– Твою мать, – глухо выругавшись, он сделал шаг вперёд.