Война волка

– Я задал ему головную боль, от которой он долго не излечится, – согласился я. – Как зовут парня?

– Парня? – фыркнул Энар. – Он воин. Мужчина.

– Ункер Скёлльсон, – сообщил Ньялл.

– Ункер – это воин, мужчина, – повторил Энар. А потом добавил слова, открывшие мне природу проклятия, насланного на меня богами: – И сокрушитель королев.

– Сокрушитель королев? – переспросил я.

– Он и его отец убили королеву Сигтригра, – заявил Энар.

И в ушах у меня послышался хохот богов.

* * *

«Он и его отец убили королеву Сигтригра». На какой-то краткий миг эти слова казались сказанными невзаправду, будто я услышал их во сне, а не наяву.

Энар, ясное дело, не мог разглядеть в темноте моего лица, иначе замолчал бы. Но он продолжил рассказ:

– Она вела их. На ней были кольчуга и шлем, а в руке – меч.

Рука Финана стиснула мне плечо, призывая молчать и слушать.

– Она сражалась? – спросил он.

– Как демон. Выкрикивала Скёллю и Ункеру оскорбления.

– Откуда ты узнал, что это была королева? – уточнил Финан, продолжая стискивать мое плечо.

– Она сама хвастала этим! – воскликнул Энар. – Заявила, будто ее муж считает, что даже баба способна разбить Скёлля.

– При ней, наверное, телохранители были, – продолжал допрашивать Финан, не отпуская меня.

– Никакой телохранитель не выстоит против Скёлля, – горделиво заявил Ньялл. – Ярл и его сын сразили дюжину воинов.

– Так он нам поведал, – промолвил Энар восторженно. – Отец и сын пробились через «стену щитов», Ункер вытащил венценосную суку из рядов, зацепив ее клевцом своей секиры, а отец вспорол царственное чрево своим мечом, Грайфангом.

Среди прочего про ульфхеднар рассказывали, что они сражаются в слепой ярости, как безумцы. В бою, по словам очевидцев, в ульфхеднар вселялся дух зверя, волка, не знающего пощады и жадного до крови. Они не чувствовали боли и не ведали страха. Кое-кто, если верить молве, выходил на бой голым, чтобы показать, что им не нужны кольчуга, щит и шлем, ибо никто не может устоять против них. Ульфхеднар – это звери, которые дерутся как боги.

А меня обратило в зверя оброненное слово «сука». Я вскочил, выхватил из ножен Вздох Змея и искромсал двух беззащитных людей, привязанных к дереву. Финан попытался было остановить меня, но быстро отошел в сторону. Он позже рассказывал, что я выл, как потерянная душа, а пленники кричали. А потом ночь вдруг наполнилась теплом, когда кровь жертв брызнула мне в лицо, а я все рыдал, выл и слепо махал мечом во тьме, рубя налево и направо, вгоняя клинок в кору, в дерево, в плоть и кость. А потом наступила тишина и крики стихли. Не слышно стало стонов умирающих, они больше не шевелились, а кровь перестала течь, только тогда я воткнул меч в землю и взвыл, обращаясь к богам.