Бриджит. Боже, от нее пахнет еще лучше, чем от Десси.
Пол открыл глаза и после нескольких головокружительных мгновений сумел сосредоточиться. Широко улыбнувшись, он произнес одно слово:
— Бандон.
А потом потерял сознание.
Глава сорок четвертая
Помощник комиссара Финтан О’Рурк хлопнул дверцей машины и посмотрел на окна верхнего этажа своего дома. Еще подъезжая, он издали увидел в них свет. Дом стоял на холме, вдали от главной прибрежной дороги. После затянувшегося утомительного ужина в Торговой палате он с нетерпением ждал возможности побыть одному. Неделя выдалась долгой, а подменять Саму на подобных мероприятиях входило в число его наименее любимых служебных обязанностей. Но он все же приходил и улыбался одним и тем же старческим лицам и смеялся над одними и теми же «бородатыми» анекдотами. Что поделать, надо общаться с людьми, чтобы с ними ладить.
Свет лился из окон перестроенного чердака, что могло означать только одно: его сын Джейсон все-таки передумал и приехал домой на выходные. Он учился в Уотерфордском технологическом, потерпев до этого полный крах на языковом факультете Городского университета Дублина. Он никогда в этом не признавался, но у О’Рурка возникло отчетливое подозрение, что его сын пошел изучать языки только из-за высокого процента девушек на потоке. Быстро обнаружив, что японский язык совершенно немыслим, сын бросил учебу в пугающе короткие сроки — не дотянув даже до первых экзаменов. О’Рурк хотел преподать мальчику несколько трудных жизненных уроков, заставив его пойти поработать, но жена запаниковала — оттого, что Джейсон так и останется «неквалифицированным». Он предложил было устроить его на службу в Гарди, но краткий саркастический ответ жены привел к тому, что на пару недель внутри семьи воцарилось напряжение времен холодной войны. «Деловое администрирование» в Уотерфорде показалось куда более низко висящим и удобным для съедения плодом. Так почему бы от него не откушать даже такому балбесу, как Джейсон?
На выходные жена уехала в Дарем[85] — навестить младшую сестру Джейсона. О’Рурк нисколько не возражал против того, чтобы тратить деньги на образование Дженни. Результаты ее учебы свидетельствовали о том, что она не только регулярно открывает книги, но и воздерживается от того, чтобы крутить из их страниц косяки.
О’Рурк зашел в холл, бросил ключи в чашу на столике и крикнул:
— Джейсон!
Ответа не последовало. Перестроенный чердак был святилищем хозяина, маленьким убежищем для него одного. Формально это был рабочий кабинет, но на деле самые приятные его особенности заключались в большом бильярдном столе и телевизоре с большим экраном. Кроме того, здесь был устроен отдельный задний балкон, где он мог спокойно курить сигары, не провоцируя гнев супруги. Джейсон хорошо знал, что ему не следует туда входить. Чердак находился под полным запретом с тех пор, как, явившись однажды вечером, хозяин обнаружил сына на любимом бильярде — яростно совокупляющимся с какой-то девицей. Он не стал бить парня только потому, что не знал, кто эта девушка. Газетчики бы точно не упустили небольшой скандал в дополнение к их нынешней навязчивой идее разнести «Гарда Шихана» в пух и прах. Впрочем, если сын вновь взялся за старое, то в этот раз О’Рурка не остановят ни заголовки газет, ни муки, которые он претерпит от жены. Теперь он точно устроит мальчику трепку, на которую тот регулярно напрашивается на протяжении всех двадцати лет своей сверхпривилегированной жизни. В прошлый раз пришлось разориться на четыреста евро, чтобы заново перетянуть стол. Технической необходимости в этом не было — стол остался неповрежденным. Но смотреть на оскверненную ткань не было никаких сил.
— Джейсон!
Поднявшись до площадки второго этажа, О’Рурк почувствовал, как в нем закипает гнев. На работе каждое его слово было Откровением и любой приказ выполнялся точно и в срок. Но в собственном доме его же безмозглый сын плевать хотел на любые правила, грубо нарушая их с улыбкой идиота.
Приготовившись к худшему, О’Рурк распахнул дверь и окинул комнату взглядом справа налево. Бильярдный стол оказался благословенно пуст. Джейсона нигде не было видно.
— Ёб твою мать!! — воскликнул О’Рурк от неожиданности.
Банни Макгэрри, сидевший перед телевизором в кожаном кресле, поднял бокал неприлично дорогого двенадцатилетнего виски «Милтон», принадлежавшего О’Рурку.
— Комиссар, за вашу жопу!
Он чувствовал себя здесь как дома. Длинная дубленка из овчины висела на подлокотнике кресла, на коленях лежала клюшка для хёрлинга.
— Господи, Банни! Какого хуя ты забыл в моем доме?
— Просто захотелось пообщаться.
ebooksa