Дожидаясь, когда она придет в себя, Дьявол весело бил хвостом, усевшись на задние лапы, упираясь головой в потолок подвала, и чистил кинжалом свои зубы, как зубочисткой.
Маньке снова стало стыдно: за свой страх, за свои подозрения, и не знала она за что еще. Краска заливала лицо. Но она испытала невероятное облегчение. Тело, наконец, вернулось к ней, но еще обмякшее, слезы и смех, запертые внутри, вырвались наружу.
Как она могла забыть, что Дьявол был Богом и мог принимать любые обличья?! Все равно его никто не видел, кроме нее.
Она смотрела на новый облик Дьявола во все глаза с восхищенным трепетом и благоговейным ужасом. Если уж на то пошло, то новый его вид был не только грозный, но и красивый. Опаловая чешуя изнутри наливалась светом, каждое движение порождало мириады разноцветных искр, глаза теперь были черные, к которым она привыкла, но в глубине горели огни, и этот тихий, едва заметный огонь струился из глаз. Корону увенчивали огромные камни-самоцветы, каждый коготь был аккуратно подпилен, как и рога, перепончатые крылья, красные изнутри и черные снаружи, пластично охватывали тело.
– На, пригодится! – Дьявол протянул ей кинжал. – Береги его! Он дается, как особый знак отличия проклятому, который тащит на себе Царя…
– Я так испугалась! – тихо произнесла она, все еще сотрясаясь мелкой дрожью и клацая зубами. – Теперь я понимаю, что из себя представляет Ад!
– О, н-е-е-т! – самодовольно произнес Дьявол. – Ты еще не знаешь, каким безжалостным бывает Ад. Великим и ужасным не дано понять безмятежность беззлобного Рая, от которого они отказались, а Ад им придется выпить до дна, уж черти об этом позаботятся.
– А как же, они же …
– Поворот на сто восемьдесят градусов. Для них ваш мир примерно то же самое, что зеркало, перед которым ты стоишь. В вашем мире их можно увидеть только затылком, а там их видят лицом к лицу.
Дьявол трансформировался обратно в привычный образ. Провел ладонью по ее лбу и страх прошел, зубы перестали клацать.
– А грешники? – Манька с удивлением прислушалась к себе, обнаружив, что и страх, как воду, можно в нее положить, а можно вынуть.
– Не забывай, я Дьявол! Если в человеке нет праведности, я камень положу на месте его! Каждый человек уверен в своей праведности, но если посмотреть со стороны, найдется тот, кто имел человека и в хвост, и в гриву, и кого имел он! Люди не судят друг друга, чтобы не быть судимыми, но я Судья! Я сужу людей Законом. Если человек не судил и прощал нечисть, тем хуже для него. Неужели я скажу одному: ты судил, и я буду тебя судить, а второму, ты не судил, и я не буду тебя судить? Так делает тот, кто менее всего мог бы помочь человеку. Только нечисть может бояться суда. Если человек сберег землю и врос в нее корнями, никто не станет выкорчевывать его.
– А нечисть? У них ведь есть земля, не своя, но есть…
– Чужая. Свою они обливают проклятием, чтобы обречь душу на погибель. Нарисовал вампир себе имидж со стороны души, и как Дух Божий парит над собою, но сознание его мертво. Он лишь слепок его самого, который проживает его жизнь, ничего не чувствуя, ничем не загружаясь, постоянно возвращаясь в тот момент и то состояние, когда он стоял над ближним и произносил речь, чтобы быть услышанным и собой, и людьми. Но ведь его сознание никогда не прорастет в твоей земле, и там, в Аду, он уже не сможет прикрываться нарисованным имиджем из чужой земли. Будет стоять передо мной в своей земле, а там… там, Маня, там обливают душу грязью.
– А почему Баба Яга не развернула ковер-самолет? – спросила Манька, прокручивая пережитое в уме.
– Откуда я знаю?! – расмеялся Дьявол. – Ну, хорошо, знаю, но частная жизнь разве должна тебя волновать? Баба Яга готовила подарок своему зятю по случаю твоей смерти и обретении им Неба. И как, стало легче?
Манька молча согласилась, что вопрос был некорректным.
Она оглянулась, и никакого креста не увидела.
– А крест, ты его нашел? – робко спросила она, все еще находясь под впечатлением.
– Нет, я пошутил, – ответил Дьявол, ничуть не расстроившись. – Если я думаю о том самом кресте, который мне отовсюду мерещится, то он предназначен убивать вампира, а тут его перенастроили. Нонсенс! Сдается мне, что крест находится в двух местах сразу. Только так он мог шутить с тобой шутки, заставляя желать себе смерти от своей руки и бояться любого, кто мог бы убить тебя. Если кто-то всадит порцию зверя вампиру через тебя, он никогда не будет чистокровным, и где бы он ни появился, лицо убийцы начнет терроризировать встречных. У вампира в имидже одна любовь, а с убийцей разве имидж?
ebooksa