Манька лишь пожала плечами, не найдя, что ответить.
Без сомнения, с душой следовало разобраться. Совершеннейшая муть была враждебной, и шевельнулось что-то тяжелое, стоило задеть эту муть взглядом. Как болото. Ни с того ни с сего, она вдруг почувствовала себя униженной, и эта униженность как будто была неотъемлемой ее частью, а глаза, хоть и были сухими, стали как будто на мокром месте.
Ничего хорошего душа не сулила.
Но как она могла прочить беду, какое право имела?!
Потом были еще болота, но не такие, как мутные Топи. Ни одна кикимора не посмела зацепить ее или кружить и мутить воду. Переходила Манька по ним, будто по наезженной дороге. Куда не ступит, везде под ногами твердая земля.
Удивлялась она, но Дьявол никакого удивления не выказал. Вскорости успокоившись и повеселев, может быть, приняв смерть Кикиморы, как данность, он перестал скорбеть и обвинять ее, будто забыл о старухиной смерти. Он и до этого особо ни о ком не переживал, а тут Кикимора, о которой погост уже давно печалился. «Это хорошая слава нуждается в рекламе, – объяснил он, – а дурная быстро бежит, если человек в нечисти не прославляется. Кикиморам жить хочется больше, чем тебе. Они ни в рай, ни в ад не попадают, их затуманенная основа растворяется в природе без остатка».
Так или иначе, Манька и Дьявол шли как бы сами по себе, но Дьявол с тех пор стал показывать, как обернуть железо себе на пользу. Готовил иногда и ел с нею из одной плошки и делился незначительными секретами. И каждый вечер заряжал ее энергичными эманациями, заставляя упражняться в боевых искусствах.
Он не скрывал, что блатные люди обязательно попытаются допросить ее в качестве свидетеля, чтобы выяснить, что случилось с тетушкой Благодетельницы. На вооружении блатных была и сыворотка правды, и детекторы лжи, и пыточные приспособления, и сила мышц. У нее же в свою защиту ничего хорошего сказать не было, и Дьявол предложил на рассмотрение лишь один вариант, который был ей доступен: избегать допроса до тех пор, пока дознаватели сами не придумают какую-нибудь вразумительную версию, исключая ее причастность к преступлению. Так всегда бывает, когда наверху торопят с выводами, а подозреваемый добровольно не раскаялся.
Ну, или, пока железо не сносится…
Богом, каким Дьявол был для людей, которые не строили иллюзий и жили, как думающие о своем благе, он для Маньки так и не стал. Видимо, ее мозги была настолько косными, что умные мысли не помещались.
Обидно, но ведь насильно мил не будешь.
Был он ей другом, но ужасно проблемный. Бывают такие друзья, с которыми все время попадаешь в неприятность, но любое бедственное положение они воспринимают как приключение. Разобралась в нем Манька не скоро, пока он не проявился перед нею во всей своей неприглядной вредности. Но, чем больше узнавала его, тем больше он нравился, и даже его вредность перестала раздражать. По его вредности человек уму-разуму набирался, а обиды не копил, и она часто думала: «вот бы мне так уметь!» Он умел повернуть так, что вроде и бока намяли, а все равно не в дураках. У нее раньше по-другому выходило, старалась по-умному, но каждый раз выходила дурой, а когда начала прикидываться дурой, спросу стало меньше. И бывало говорили: «Вот, Маня, иному умному человеку так не сумелось бы!» – вроде и умной не назвали, но из дураков выделили.
Даже много времени спустя, стать такой же изворотливо-гнусной, как Дьявол, у нее не получилось. Но она и не старалась быть как он, понимая, что стать Дьяволом невозможно. Только он умел незаметно подглядывать, подсматривать и неторопливо придумывать, как обгадить противную сторону. Не только она, нечисть тоже уходила от него в дураках, если следовать его логике и собственным наблюдениям. Но с нею, после того, как понял, что в нечисти ей не прославиться, иногда обсуждал ее глупость, выказывая доброе расположение, которое он сам ценил больше, чем она.
Ценил так, будто и она непременно оценит…
И глупые мысли приходили в голову, и умные иной раз, но толку от них было мало. Например, Манька никак не могла взять в толк, какими критериями руководствовался человек, когда расселялся по земле. Удивлялась она: захватнические войны против острова или города, который и на карте-то не разглядишь, имели место в любом веке, в любом селении. Но если жить негде, то, вот, иди, селись, огромные просторы лежали перед глазами, но никто с пустым местом не воевал, обязательно шли нападать на деревню или город, проходя сотни незаселенных никем километров. Чего вроде бы проще: селись – и будь добрым соседом.
А почему? – рассуждала она.
И приходила к выводу: наверное, все же старались захватить не землю, а имущество. И, наверное, прав был Дьявол, когда говорил, что нечисть пила кровь. Иначе, зачем бы завоевывать город, когда в другом месте можно построить новый?
Ну какая от таких размышлений человеку могла быть польза?
Дорога и река вели ее в глубь государства. Места здесь были безлюдными, но красивые, богатые и сытные, пока первый снег не ограничил ее рацион. Если бы она умела рисовать, то все ее картины обязательно имели бы смысловую нагрузку: вот синяя река сливается с синим небом, соединяя Небо и Землю, как единение вселенной, вот скала угрюмо нависла над покалеченным деревом – и сразу приходило на ум, что это Вечность скорбит над смертным творением, или…
Да мало ли что можно придумать! Главное найти красивые виды, а смысл сам собой приложится!
ebooksa