– А здесь что? – спросил я шепотом.
– Тренировочный зал Дориана, что же еще? Кто занимается здесь час за часом, день за днем, тот возвращает себе молодость.
– Ну и ну! – Дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте, я вглядывался в бескрайний полумрак, где сновали какие-то тени и шелестели голоса. – Насколько я знаю, спортивные упражнения помогают сохранить, а не вернуть молодость… А теперь хотелось бы узнать…
– Читаю ваши мысли. Имеется ли у каждого из помолодевших стариков, что выстроились у стойки бара, собственный портрет, спрятанный на чердаке?
– И что вы мне ответите?
– Отвечу «нет»! Есть лишь Дориан. Слава в вышних Дориану!
– Который стареет за всех вас?
– Точно! Полюбуйтесь, какой у него тренировочный зал!
Я присмотрелся к высокому гимнастическому помосту, похожему на зловещий берег, куда приливной волной набегали десятки теней, издавая протяжные стоны.
– Наверно, не стоит здесь задерживаться, – сказал я.
– Чепуха. Пойдемте. На вас никто не обратит внимания. Они все… заняты. А я поведу вас, как Моисей. – Меня обдало сладковатым дыханием. – Сим повелеваю, чтобы Красное море расступилось.
Мы двинулись вперед по проходу меж двумя набегающими темными волнами – одна кошмарнее другой – под судорожные вздохи, крики, толчки, глухой стук и навязчивый шепот: еще, еще, о боже, еще!
Я бросился наутек, но провожатый поймал меня за руку.
– Взгляните направо, теперь налево, теперь опять направо!
Можно было подумать, по сторонам барахтаются сотни две диких зверей, но нет, это были люди, которые боролись, прыгали, падали, катались по полу. В темноте вздымалось море плоти, на бесчисленных борцовских матах извивались конечности, поблескивала потная кожа, сверкали зубы; мужские тела лезли вверх по канатам, вращались на обтянутых кожей гимнастических конях, подтягивались на перекладинах, срывались в гущу стенаний и сдавленных воплей.
– Господи! – вскричал я. – Что все это значит?
– Посмотрите вот туда.
Над диким кишением плоти в дальней стене виднелось огромное окно, футов сорок в ширину и десять в высоту; за холодным стеклом маячило Нечто, в упоении следящее неотрывным, всеохватным взглядом за теми, кто внизу.
Между тем над их головами проносились невообразимой силы вдохи: какая-то прожорливая, невидимая мощь раз за разом поглощала воздух гимнастического зала. Тени извивались и падали: под этим могучим вдохом они кренились в одну сторону, а меня стала одолевать духота. Можно было подумать, в потемках кто-то время от времени включал гигантский пылесос, который забирал влажный воздух и не отдавал его назад. В долгих промежутках извивались и падали тени, а потом недоступная взору жадная глотка с неутолимым сладострастием опять втягивала в себя спертый воздух. Вдох, вдох и еще раз вдох, утоляющий желания.
А тени все клонились вбок, и вскоре неведомая сила увлекла меня самого в ту же сторону, к всеохватному стеклянному глазу – к гигантскому окну, за которым бесформенное Нечто пожирало воздух спортивного зала.