Уэллс. Горький ветер

– Тут такое дело. Я крутился возле булочной, когда на небе показались три огроменных слона, прямо с дом размером, такие они огроменные были. К ним был привязан вот этот сейф, они медленно плыли с ним в непонятном направлении. А потом ремни, которыми сейф был привязан, видать, не выдержали, лопнули, и сейф рухнул. Ну и зрелище было! Он как впентюрится в мостовую, как выпучит ее наружу! Тут машины ехали, так одна с трудом разминулась с сейфом. Шофер так руль завернул, но въехал в витрину булочной, возле которой я слонялся.

Рассказ Фрике был исчерпывающий. Свидетельством правдивости его слов служил черный круглый багажник машины, торчащий из витрины булочной, и сидящий рядом на мостовой потрясенный случившимся шофер в кожаных перчатках, коричневой кепке и круглых очках. Похоже, летающие над Лондоном животные взялись не просто так. Кто бы ни стоял за этой акцией, он явно рассчитывал на ней поживиться. Купить или нанять дирижабль, для того чтобы вырвать из-под носа у банковских служащих сейф, практически невозможно. Стоит безумных денег, да и даже если удастся провернуть такую сделку, все равно это дурно пахнущий след, который полицейские ищейки распутают в считаные дни. А тут весь лондонский зоопарк поднялся в воздух, хорошо хоть не со служителями, под такую шумиху можно было и Букингемский дворец обнести, никто бы не заметил, да и следов никаких.

Я увидел, как из-за крыши соседнего дома показался человек в синей униформе служителя лондонского зоопарка. Похоже, под раздачу попали не только животные. Но это только на руку безымянным террористам – чем больше хаоса в воздухе и на улицах, тем легче будет замести следы. Только вот их план все-таки пошел не в ту сторону. Крепления не выдержали сейф, и он рухнул на город как авиационная бомба.

Я увидел все, что хотел, и уже собирался вернуться к своей машине, когда в толпе прозвучали возгласы удивления и ужаса. Фрике тут же обернулся на звук, невольно и я посмотрел в ту же сторону.

На крыше пятиэтажного дома, в котором располагался паб «Ворона на мосту», стояли четверо: двое мужчин и две женщины. По распущенным волосам можно было судить, что они из тех новомодных эмансипированных дам, которые борются с окружающим миром за право быть свободными от всех мужчин. Вся четверка стояла на самом краю, высоко задрав головы, разглядывали что-то в небе. Можно было подумать, что они из зевак, что выбрали место в первых рядах, поближе к представлению. Но тут один из мужчин сделал шаг вперед и отчаянно замахал руками, в тщетной попытке взлететь. Он камнем рухнул на мостовую, вызвав слаженный вздох ужаса у толпы. Человек махал руками как крыльями, но несся не вверх, а вниз, к мостовой. И, несмотря на свою святую веру в то, что он все же взлетит, впечатался в мостовую, превратившись в кожаный мешок с раздробленными костями и кровью. Толпа слаженно выдохнула. Несчастный безумец верил, что взлетит, но я-то знал, что одной веры недостаточно, ему не хватало самой малости – ампулы с кейворитом. Но неудача единомышленника не остановила безумцев на крыше. Следующей сделала попытку взлететь женщина, но и она потерпела неудачу, расплескав свои мозги по мостовой.

– Экие идиоты! Чего все стоят, надо же остановить дураков! Они же сейчас все поубиваются, – возмутился пожилой господин, достал из кармана фляжку, открутил колпачок и сделал добрый глоток. Судя по запаху, во фляжке был налит коньяк, любимый напиток сэра Черчилля.

Словно отвечая на его возглас возмущения, к дому устремились с десяток констеблей, которые до этого занимались безуспешной попыткой наведения порядка на улице. Они скрылись в доме, а тем временем третий человек отправился в последний в своей жизни полет. Его участь ничем не отличалась от остальных разбившихся. На крыше осталась женщина. Она растерянно посмотрела вниз, потом наверх. Сложно было понять, что творится у нее в голове. Религиозные фанатики, а на крыше без сомнения они, не поддаются логическому осмыслению. Она колебалась, наблюдая за тем, как трое ее товарищей расплывались кровавыми кляксами по мостовой. Этого колебания хватило для того, чтобы ее спасти. Выбравшиеся на крышу констебли набросились на нее, оттащили от края и связали бельевыми веревками, реквизированными у местных жителей. Теперь ей предстояло небольшое, но продолжительное по времени путешествие в Бедлам. Я в этом не сомневался.

Ничего интересного вокруг больше не было, и я направился назад к машине.

Герман откровенно скучал за рулем, раздраженно ерзал в кресле и время от времени переругивался с водителем соседней машины, который от нечего делать задирал Вертокрыла дурацкими вопросами и обидными прозвищами. Герман практически не понимал, что тот говорит, но по тону догадывался, что ничего хорошего, и отвечал ему русскими ругательствами с подвывертами. Это развлечение доставляло обоим несказанное удовольствие. Я вынужден был их прервать.

– Здесь не проехать. Поворачивай назад. Попробуем объезд.

Герман заметно оживился и пробудил мотор. После чего стал разворачиваться.

За счет объезда и петляния по Лондону дорога заняла на три четверти часа больше, чем полагалось. Но мы наконец добрались до Бромли-стрит.

– Что вы думаете обо всем этом, друг мой? – спросил Уэллс, встретив меня на пороге и потрясая той же подборкой газет, что я успел изучить в дороге.

– Такое чувство, что кто-то либо похитил наш кейворит и применил его в качестве орудия массового поражения, либо сделал аналогичное открытие. Другого объяснения у меня нет, – ответил я, пристраивая котелок на вешалку.

– Но кто и когда мог похитить у меня кейворит? Мы тщательно следили за исследованиями. А запас вещества у меня находится всегда под замком. Немного здесь в сейфе, основной запас в «Стрекозе» и контрольные дозы в хранилище Баркли-банка. Я могу поручиться, что это надежные места, и никто не мог похитить у нас препараты, – задумчиво произнес Уэллс.

– А вы также можете поручиться за рецептуру? – спросил я.

– Рецептура находится в моих документах с множеством других исследований. К ним не имеет доступ никто, кроме вас.

– Хорошо, а эти ваши друзья по клубу «Ленивцев», вы имеете привычку делиться с ними своими изысканиями. Вы даже кейворит назвали в честь одного из них. Не могли ли они каким-то образом поспособствовать утечке информации? – попробовал я зайти с другой стороны.

– Джеймс Кейвор и Олдос Бедфорд! – всплеснул руками Уэллс. – Да что вы, это кристально честные люди. К тому же они придерживаются тех же политических взглядов, что и я. Они также стремятся к созданию единого идеального общества будущего. Некоего Космополиса, в котором все будут равноправны и в основу угла будет положена не погоня за прибылью, а погоня за новой научной мыслью. Эти люди вне всякого подозрения.

– Мало ли что могло изменить человека. Сегодня он думает и голосует за одно. Завтра идет на баррикады против собственного выбора. В этом соль человеческой природы, – заметил я.