Сангаджи-Гаря Хадылов вскоре умрет от тифа.
Попытки привлечения калмыков в Красную армию оказались малопродуктивны. 1-й образцовый революционный калмыцкий полк, сформированный осенью 1918 года, при штатном расписании в 864 человека, по состоянию на ноябрь насчитывал всего 54 бойца[1292]. Причем минимум сорок из них были астраханскими казаками с типичными русскими фамилиями. Командиром этой части стал бывший сотник 3-го казачьего полка подъесаул Василий Водопьянов[1293].
К концу февраля 1919 года в полку служило 763 человека, включая русских. Мобилизацию калмыков удалось осуществить только в Яндыко-Мочажном улусе. Один эскадрон стоял в городском парке «Богемия», еще три на ипподроме, а пулеметная команда в доме Осокина на Вейнеровской площади. Часть была совершенно небоеспособна, располагая только 50 винтовками и не проводя занятий. У «пулеметчиков» пулемета не было. Бойцы, если их можно так назвать, ходили оборванными, голодными и русского языка не знали. От недостатка корма и ухода умерла треть лошадей[1294].
Неудивительно, что ЧК провела аресты среди командного состава. Аресты не помогли. Какой-то порядок был наведен, лишь когда часть была переподчинена XII Красной армии.
В самой Калмыкии дела обстояли отвратительнее некуда. В начале февраля 1919 года Исполком Совета депутатов калмыцкого народа направил в Военный комиссариат протест против разгрома хурулов и уничтожения священных книг отступающими красноармейцами[1295].
Газета «Коммунист» сообщала потрясающие факты: «всевозможные провокаторы, дезертиры и отряды, расквартированные и проходящие по степи, именуя себя коммунистами, обирают калмыков догола, как то одежду, обувь, скот, насилуют женщин и девушек, оскверняют хурулы и многими другими безобразиями подрывают программу советской власти… Симпатии масс – как калмыков, так и русского населения – более склонны к контрреволюции»[1296].
На всю Калмыцкую степь, по оценкам автора все той же заметки, насчитывалось всего девять коммунистов, сосредоточенных в Богацохуровском уезде близ Енотаевки. Причем только двое из них – Долгаев и Отхонов – вызывали доверие. Остальные до революции работали чиновниками прежнего режима, а двое даже были феодалами-зайсанами.
На самом деле число советских активистов в Калмыкии было больше, но их деятельность не очень нравилась «бакинской» партии, засевшей в руководстве Астраханского края. Еще в октябре 1918 года калмыки провели 2-й съезд трудового народа, настаивая на автономии от Астрахани, прекращении реквизиций и снижении норм разверстки.
Калмыцким лидерам, которых в Москве представляли Тунганчин (тот самый, известный из главы о киргизах) и Мещеряков, удалось дойти лично до Ленина и заручиться его поддержкой в вопросе об отмене чрезвычайного налога[1297].
Весной 1919 года председатель Калмыцкого исполкома учитель Араши Чапчаев направил студента-юриста Антона Амур-Санана на должность заведующего калмыцким отделом при Наркомнаце. 7 июля Амур-Санан докладывает Иосифу Сталину предложение о созыве Калмыцкого съезда Советов и формировании отрядов красных калмыков. Чапчаев и Амур-Санан готовят текст воззвания Ленина к калмыцкому народу, который Владимир Ильич с небольшими правками подписывает 10 июля.
В воззвании содержалось признание важного факта «различного рода насилий со стороны отдельных агентов Советов» по отношению к калмыцкому народу. Ленин дал обещание, что со злоупотреблениями будет вестись борьба. Далее он объявил о создании оргкомитета съезда калмыцкого народа во главе с Чапчаевым и Амур-Сананом. Тем самым у калмыков возникла возможность создания собственной власти, уже вне пределов Астраханского края. В рамках политики примирения провозглашалась амнистия белокалмыкам, включая юристов Баянова и Очирова, входивших в руководство «Астраханского казачьего правительства». Кроме того, Ленин заявил, что «будут приняты меры для защиты экономически слабых и культурно отсталых калмыков от подавления их более сильными группами населения, в том числе присвоившими землю в революционный период»[1298].
В обмен на эту программу реальных реформ председатель Совнаркома предложил калмыкам вступать в Красную армию. Программа перемен сработала. Осенью 1919 года 1-й калмыцкий кавполк вступил в бои с белыми, а на занятой деникинцами территории степи даже появились калмыцкие партизанские отряды.
Программа перемен реально работала. Калмыцкие улусы стали снабжать непосредственно из Москвы, минуя Астрахань и посылая чай, мануфактуру и муку.
В январе 1920 года белые, потерпев сокрушительное поражение под Орлом и Воронежом, откатились далеко на юг и были вынуждены оставить Калмыкию.
Пройдет еще полгода, и в июле 1920 года на съезде в поселке Чилгир калмыцкие делегаты провозгласят создание Автономной области, подчиненной напрямую Москве. Руководителем области стал Араши Чапчаев.
Бои у «красного Вердена»
Выйдя в середине июня к Волге у Каменного Яра, Астраханская казачья бригада из состава армии Врангеля начала концентрировать силы для последующего движения вниз по правому берегу Волги.
Вначале все сводилось к мелким стычкам.
Положение резко обострилось 1 июля, после падения Царицына. Значение этого города трудно переоценить. Контроль над ним означал контроль над коммуникациями по Волге и угрозу полного отсечения Советской России от контрабандной бакинской нефти.
Взяв Царицын, часть своих сил Врангель направил на север, к Камышину, и далее на Саратов. А часть – на юг, вдоль Волги, к Астрахани.
ebooksa