В богослужении Русской Церкви употребляется как церковнославянский язык, так и национальные языки. Русский, безусловно, относится к числу национальных языков, наряду с молдавским, японским и иными, используемыми в приходах Русской Церкви в соответствующих странах. Никакого принципиального запрета на использование русского языка за богослужением нет. Более того, Церковь всегда настаивает на том, что богослужение должно быть доступным для верующих.
Однако вопрос о языке богослужения более сложен, чем может показаться на первый взгляд. Перевод на русский язык может сделать более понятными лишь некоторые части богослужения. Так, например, в отдельных приходах практикуется чтение отрывков из Евангелия и Апостола на двух языках – по-славянски и по-русски. Это помогает верующим лучше понять смысл Священного Писания.
В то же время основой православного богослужения являются византийские тексты, написанные главным образом в VIII–IX веках. А эти тексты даже при переводе на русский язык не становятся более понятными для «человека с улицы». Они были написаны для людей иной ментальности, иного уровня богословских знаний, знавших Библию гораздо лучше, чем мы.
В качестве примера такого текста можно привести Великий покаянный канон Андрея Критского – произведение византийской поэзии VIII века. Весь этот текст построен на аллегорическом методе толкования Священного Писания, который ничего не говорит современному человеку. Например, две жены библейского патриарха Иакова, Рахиль и Лия, трактуются как символы двух добродетелей – деятельности и созерцания. Многие ветхозаветные персонажи упоминаются в Великом каноне только по имени. Автор канона, несомненно, имел в виду, что слушатели знакомы с историей этих персонажей и одного упоминания имен будет достаточно, чтобы моментально воскресить в памяти библейские рассказы. Но современный человек не знает Библию в таких деталях, и многие упоминаемые в каноне имена ничего ему не говорят.
Литургические тексты насыщены богословским содержанием и предполагают не только глубокое знание слушателем основных догматов Православной Церкви, но и интерес к богословской тематике. В IV веке святой Григорий Нисский писал с иронией: «Ты спросишь о монетах, а он философствует перед тобой о рожденном и нерожденном; хочешь узнать цену хлеба, а он отвечает тебе, что Отец больше Сына; справишься, готова ли баня, а он говорит, что Сын произошел из ничего». Время массового интереса к богословию давно ушло в прошлое. В наше время, наоборот, стоит завести речь о высоких богословских материях, и взор собеседника тускнеет, глаза начинают бегать и при первой же возможности он переводит разговор на житейские темы.
Привить себе вкус к богословию – задача не из легких. Однако без этого очень трудно войти во вкус православного богослужения, оценить подлинное богатство его содержания. При этом богословие следует воспринимать не как отвлеченное теоретизирование, а как жизнь в Боге, как молитвенный и литургический опыт, выражаемый в словесных формулах.
При переводе на русский язык сохраняются многие трудности понимания православного богослужения. Но такой перевод чреват и некоторыми опасностями. Одна из них связана с сопротивлением значительной части церковного народа любого рода новшествам в богослужении. Для многих предпочтительнее слышать молитвы на непонятном, но привычном языке, чем вдруг услышать их на том же языке, на котором они разговаривают друг с другом.
В XVII веке в Русской Церкви произошел раскол, причиной которого стало исправление богослужебных текстов. Часть духовенства и церковного народа не признала эту реформу богослужения и отделилась от Церкви. Так образовалось старообрядчество, существующее до сего дня. При этом вопросы, по которым велись споры, могут показаться малозначительными или даже смешными. Писать ли имя «Иисус» с двумя «и», или с одним, как это было принято до реформы? Креститься двумя пальцами или тремя? Ходить вокруг храма крестным ходом по часовой стрелке или против? Именно из-за разногласий по таким, казалось бы, незначительным, вопросам внутри Церкви возник раскол.
Священноначалие очень внимательно относится к настроениям церковного народа и делает все, чтобы не спровоцировать новые расколы. Допуская принципиальную возможность совершения богослужения частично или полностью на русском языке, церковная власть призывает к максимальной осторожности при введении любых новшеств.
Примером такой осторожной, сдержанной и сбалансированной позиции может послужить выступление Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на Епархиальном собрании города Москвы в декабре 2019 года. Обращаясь к московскому духовенству, Патриарх сказал: «…Полагаю возможным, чтобы там, где общины к этому готовы, апостольские и паремийные[2] чтения, которые нередко наиболее сложны для понимания, звучали на русском языке. То же касается чтения Евангелия при совершении треб и при уставном прочтении всего текста Четвероевангелия на Страстной седмице, которое на практике нередко распределяется на весь Великий пост. При этом настоятелям следует прислушиваться к своим приходам: где-то введение упомянутых практик будет воспринято с благодарностью, а где-то может вызвать неприятие, обусловленное иной многолетней привычкой. Важно помнить, что здесь главная цель священника не в том, чтобы реализовать нечто, что представляется ему теоретически правильным, но в том, чтобы помочь прихожанам преумножить в себе любовь к богослужению».
Решение проблемы малодоступности богослужения в настоящее время видится не столько в переводе литургических текстов на русский язык, сколько в расширении возможностей для понимания богослужения верующими. С этой целью допустимо в определенные моменты сопровождать богослужение пояснениями, раскрывать смысл богослужебных текстов на проповеди. При некоторых приходах создаются группы изучения церковнославянского языка или богослужебных текстов. Возможно использование верующими во время богослужения книг, в которых славянский текст сопровождается русским переводом.
В отношении молодежи возможны различные формы привлечения ее к лучшему пониманию богослужения. Среди таких форм – молодежные группы, создаваемые на приходах. Занятия групп могут сопровождаться молитвой, в том числе на понятном для молодежи языке. На этих занятиях, которые проводятся вне богослужения и, как правило, вне храма, в специально приспособленных помещениях, возможно использование отдельных элементов молодежной субкультуры, таких как поп-музыка, игра на электронных музыкальных инструментах.
54. Почему в православном богослужении не используются музыкальные инструменты? У католиков, например, звучит орган. А у некоторых протестантов на службе играют эстрадные ансамбли, звучат электрогитары и ударные установки. Что в этом плохого? Ведь это привлекает молодежь. А хоровое пение в классической манере может понравиться разве что старушкам. Не пора ли подумать об обновлении богослужения, чтобы сделать его более доступным и более интересным для молодежи?
Распространенное представление о том, что в Православной Церкви не используются музыкальные инструменты, является ошибочным. Колокольный звон – не что иное, как использование музыкальных инструментов, которые звучат, как целый оркестр. Церковный устав предписывает использование колоколов не только перед началом богослужения, но и в некоторые особенно важные моменты богослужения. При таком использовании колокольный звон сливается с пением хора и получается оригинальный синтез человеческих голосов и музыкальных инструментов.
Кроме того, в некоторых Поместных Церквах за богослужением используются электронные органы. В частности, в греческих храмах нередко можно услышать, как электроорган ведет басовую партию, подзвучивая хор. А в храмах Албанской Церкви орган может полностью дублировать четырехголосный хор, усиливая его звучание.
В то же время в большинстве православных храмов сохраняется традиция, восходящая к раннехристианским временам, когда за богослужением использовался единственный инструмент – человеческий голос. Ранняя Церковь отказалась от использования музыкальных инструментов сознательно. Она исходила из того, что богослужение – это восхваление Бога, а восхвалять Бога человек призван голосом и сердцем. И само церковное пение мыслилось не столько как музыкальное оформление богослужения, сколько как одна из форм молитвы вслух.
Проблема отсутствия интереса у молодежи к тому музыкальному стилю, который характерен для церковного пения, связана со свойственной многим современным молодым людям невосприимчивостью к классической музыке. Если еще два или три поколения назад классическая музыка была доступна массовому слушателю, то сегодня она превратилась преимущественно в удел профессионалов и людей старшего поколения. Однако от этого она не утратила своей значимости и ценности.
Пение является неотъемлемой частью того синтеза искусств, каковым является православное богослужение. Подобно тому, как невозможно заменить иконы произведениями мультипликационного жанра, невозможно заменить классическую церковную музыку современной музыкой с использованием электрогитар и ударных установок. Для привлечения молодежи Церковь может использовать разнообразные средства вплоть до организации концертов эстрадной музыки, но она не может превращать богослужения в такого рода концерты.
Опыт многих людей, которые в юности и молодости были непричастны классической музыке, но открыли ее для себя в зрелости, показывает, что овладение богатствами этого вида искусства доступно для людей любого возраста и любого культурного уровня. Точно так же и вхождение в мир Церкви, как правило, сопровождается постепенным привыканием человека к тому, что характерно для этого мира. И те, кто, придя в Церковь, не понимали церковную музыку, со временем научаются ее понимать, ценить и любить.
Если же человек с детства посещает храм, то его слух, привыкший к звучанию церковных песнопений, не воспринимает их как что-то чуждое, принадлежащее иным эпохам. Церковная музыка призвана настроить верующих на молитвенный лад. И она успешно выполняет эту функцию.
ebooksa