Перевернутый мир

– Я понимаю. Кира… Но это не правозащитная акция, это, возможно, большая ошибка и следующая катастрофа в Катиной судьбе, которая пока еще никак не связана с этим человеком.

– О чем ты, Сеня… Конечно, связана! И то, что случилось, связало их крепче, а твой запрет ничему не помешает, девочка только закроется, спрячется от тебя. Поверь, в подобной ситуации моя квартира в нашем доме – самый щадящий, логичный и всех устраивающий вариант.

– Ладно. Уговорила. Любишь ты, Кира, аферы. Как в голову-то пришло предложить моей дочери такое? Но допускаю, что на самом деле щадящий вариант. Если она этого хочет.

Катя вошла в комнату через полчаса: она была в темно-синем облегающем платье. Волосы вымыты и уложены феном волнами назад. Они открывали нежное лицо с тревожными карими глазами и виноватой гримаской в изгибе губ. «Как после тройки по контрольной в шестом классе», – подумал Арсений и опередил ее просьбу или вопрос:

– Все нормально, Катюша. Правильное решение. Поговорить надо. Только телефон пусть будет постоянно у тебя перед глазами. Я о том, вдруг кто-то или что-то… Короче, перестраховка. Будь на связи. Мы с Кирой тут. Она, по-моему, булыжник откуда-то отковырнула. Он показался ей подозрительным. Это надолго.

Катя взяла у Киры ключ и маленький пакетик с отложенными блинами, спустилась в ее квартиру. Побродила по ней минут двадцать: интересно, как в музее. Книги знаменитых авторов с их автографами и теплыми пожеланиями. На стенах простые, милые рисунки в рамках, а подписи известных художников. Но задержаться и отвлечься чем-то хоть на две минуты не получалось. Наконец хлопнул лифт, и Катя помчалась открывать дверь.

Господи, какой же он прекрасный и родной!

– Девочка моя, – бормотал Валерий, – моя красота, моя прелесть, моя любовь. Я сходил с ума, мне казалось, я тебя больше не увижу. Мы где, кстати? Сколько у нас времени?

– Мы в квартире очень хороших людей и, можно сказать, разведчиков. И времени у нас полно. Сюда никто без звонка не придет. Пойдем в кухню, там есть бутылка вина и блины.

Время пропало, страх свернулся и затих, потрясенные взгляды все не могли насытиться, а запретная страсть налетела на своих пленников смерчем, который казался им райским дуновением. За него можно все отдать.

Сергей Кольцов

Кира открыла ему входную дверь и чуть не упала в обморок под колючим лучом его синего взгляда. У нее задрожали руки, и долго не получалось запереть дверь изнутри. У нее бывает не все в порядке с тормозами, но интуиция не просто есть, она развивалась и закалилась в боях. Без нее они все сто раз бы уже погибли. И сейчас интуиция сигналила: этот самоуверенный тип посмотрел на нее как на преступницу. Именно в момент встречи с Кольцовым Кира сообразила, что сделала что-то не то или не так, как у этих сыщиков положено. И если честно, то доверять тут некому. Ничего хорошего в их чугунные головы не приходит: ей ли не знать. Но тут Арсений, они друзья, как ни крути. Но сможет ли безногий Сеня противостоять беспощадному молоху, если что… Кира подумала о своем ненаглядном, беспомощном Леше, который придет вечером ужинать и спать рядом с милой и спокойной женой, а ее нет, увезли в наручниках… В ее глазах закипели слезы раскаяния и вины. Но она вздохнула и храбро ступила в кабинет Арсения. Застыла на пороге: крошечная отважная женщина, насмерть перепуганная собственной смелостью. А эти прожженные мужики молча смотрели на нее без всякого участия и жалости.

– Садись, Кира, – наконец, произнес Арсений. – Надо кое-что прояснить. Скажи, Сережа.

Кира, опустив голову, прошла к стулу и села на краешек, сложив руки на коленях. Когда подняла голову и посмотрела на Кольцова, ей как будто в глаза швырнули острые осколки синего льда.

– Арсений, – торжественно произнес Кольцов, – я все же буду обращаться к тебе как к профессионалу. Если ты потом сочтешь нужным, адаптируешь мои слова для своей приятельницы. Тот факт, что ты поделился подробностями расследования с соседкой с третьего этажа, оставим на твоей совести. Но что мы имеем сейчас? Нам с большим опозданием и в кухонной, скажем так, обстановке притащили орудие преступления и улики на главного подозреваемого, которого мадам Соколова решила считать своим свидетелем. Список у нее свой есть, оказывается.

– Сережа, давай короче, – добродушно произнес Арсений.

– Хорошо. Коротко так. Мы имеем утаивание важных улик от следствия. Сговор с вероятным преступником Василием Петровым. Несанкционированную и непрофессиональную встречу с возможным свидетелем по делу. Что сделал бы со всем этим тот следователь, который вел и уже закрыл дело из-за отсутствия улик? Он бы вывел в наручниках этого Петрова и задержал бы госпожу Соколову как соучастницу, которая сознательно помешала следствию.

– Кончай, а? – зевнул Арсений. – Я и без тебя устал. Утро выдалось сложное.

– Ладно. Заключительная часть. Кира Александровна, я в курсе вашей героической биографии, смелости и искренности, проверенных людьми в серых шинелях. Дело просто в том, что для вас характерно отрываться от действительности. Я изложил то, что могло бы случиться с вами и с типом, которого вы взялись протежировать, сразу поверив в его невиновность. Да и с Арсением, который так безмятежно доверился вам. Но, к счастью, вы обратились к нам, а не к бездушному следователю, которому нужна лишь раскрываемость. Нам нужен результат. И потому мы не станем тревожить следствие, закрывшее дело о нападении на Екатерину Васильеву. Мы приложим свое влияние, чтобы дело по вновь открывшимся обстоятельствам подняли другие люди. Эти обстоятельства – ваши улики и информация. С этим можно работать. Надеюсь, вы и этот алкаш не хватали руками орудие преступления?

– Не знаю, – прошептала Кира. – Может, немножко.