Мне бы, однако, хотелось закончить на более легкой ноте, заглянув во времена советского социализма. Ильф и Петров в «Двенадцати стульях» (1928) преподнесли нам бессмертный образ мелкого мошенника Остапа Бендера, который является своеобразным новым воплощением Чичикова в период социализма, продолжение же, «Золотой теленок» (1931), помимо Остапа Бендера, предлагает нам еще и центральный образ «скупца», социалистического миллионера Александра Ивановича Корейко. Тот заполучил миллионы путем подпольной торговли, всевозможного мелкого жульничества, коррупции, сомнительных махинаций, но его проблема в том, что свое многомиллионное богатство, которое он скрывает в чемодане, в советское время он вообще никак не может применить.
Обладатель десяти миллионов походил на боксера, расчетливо подготавливающего свой триумф. Он подчиняется специальному режиму, не пьет и не курит, старается избегать волнений, тренируется и рано ложится спать; все для того, чтобы в назначенный день выскочить на сияющий ринг счастливым победителем. Александр Иванович хотел быть молодым и свежим в тот день, когда все возвратится к старому и он сможет выйти из подполья, безбоязненно раскрыв свой обыкновенный чемоданишко. В том, что старое вернется, Корейко никогда не сомневался. Он берег себя для капитализма. И чтобы никто не разгадал его второй и главной жизни, он вел нищенское существование, стараясь не выйти за пределы сорокашестирублевого жалованья, которое получал за жалкую и нудную работу в финсчетном отделе, расписанном менадами, дриадами и наядами
Сегодня даже сложно поверить, что книга «Золотой теленок» не только легально вышла в 1931 году, но и имела в это время набирающего силу сталинизма блестящий успех у публики и была настоящим бестселлером. Корейко, как и классические скупцы, сидит на спрятанных миллионах, но питается лишь водой и хлебом. Он сидит и ждет ни больше ни меньше, чем гибели социализма и возвращениея капитализма, которые должны вскоре произойти. Его не мучает накопление ради накопления и наслаждение от накопления как такового, напротив, в первую очередь он желал бы тратить напропалую, возможно, все промотать (русская душа, что тут скажешь), но ему не позволяет это сделать социалистическая система, обрекающая на скупость. «Меня как-то мало интересует проблема социалистической переделки человека в ангела и вкладчика сберкассы» [Там же][138]. Социализм, якобы призванный упразднить логику скупости и накопления, здесь показывается как подневольный порядок, скупость, воздвигнутая на новую ступень; но важнее всего то, что успешный скряга и миллионер по принуждению выступает как самый большой бунтарь против общественно предписанной скупости, в частности, во имя ее противоположности, предположительно спасительного капиталистического индивидуализма, частного интереса, заботы о себе, всего того, чем во все времена как раз и была движима скупость вместе с потребительством. При помощи боксерской дисциплины и самоотречения он готовится к тому дню, когда снова сможет расходовать деньги. Если мы вернемся к началу, то сможем увидеть еще и наиновейшее парадоксальное социалистическое воплощение того эзоповского богатства, которое ничему не служит и ждет время, которое никогда не наступает. Никогда? Ждал Корейко и напоследок дождался, длилось это действительно очень долго, но, как бальзаковский Гобсек, ставший Ротшильдом, он в итоге из социалистического вынужденного скряги-миллионера смог перевоплотиться в олигарха. При этом он вел себя в согласии с принципом «русской души», желающей всего «чересчур», так что при новом раскладе он становится воплощением симптоматического эксцесса самого капитализма. Неужели таков хеппи-энд?
Литература
30 басен Эзопа / Пер. Д. Н. Смирнова. Цит. по: http://lit.lib.ru/s/smirnow_d_n/text_0360.shtml
Anthologia Palatina IX, 45; перевод О. Румер. Цит. по: https://www.plato.spbu.ru/AKADEMIA/akademia1/07.htm
ebooksa