О скупости и связанных с ней вещах. Тема и вариации

7

«Но можем ли мы этот авантюрный и доказанно еретический дух вообще причислять к числу отцов Церкви?» – задается вопросом официальная «История Церкви» [Daniélou, Marrou 1988: 301].

8

Отцы Церкви в течение всего раннего Средневековья много желания и сил вложили в этот особо коварный грех, а именно отсутствие воли и энергии, которое они обозначали именами acedia, tristitia, taedium vitae, desidia и т. д. Похоже, что эта напасть распространялась в Средние века, как чума, еще до начала эпидемии последней. Традиция размышления об acedia со временем оказалась связанной и переплелась с античной традицией рефлексии о меланхолии (одном из четырех характеров, которые в то же время соответствовали четырем первоэлементам, меланхолия – земле), и вплоть до Ренессанса именно меланхолия стала главным объектом восхищения (о чем развернуто повествует знаменитая книга Р. Клибански, Э. Панофского и Ф. Заксля «Сатурн и меланхолия» (Лондон, 1964)). Что касается вышеупомянутой традиции acedia, то наилучшее руководство – «Станцы» Дж. Агамбена [Agamben 1998: 21–45]. Если меланхолия сопровождала формирование Нового времени как его отличительный духовный антипод, то, похоже, на противоположном конце в той же роли она сопутствовала и его исходу, когда проявляла себя в качестве подлинной позиции субъекта в постмодерном положении.

9

Например, об этом пишет всегда исключительный, исчерпывающий и информативный автор: [Делюмо 2003: 245–448].

10

Отправной точкой, послужившей вдохновением для данного текста, был, помимо чтения Мольера, текст Вайцмана о скупости [Waicman: 73–110]. Своими изначальными выводами я во многом обязан ему, правда, без особых ссылок на это; но позднее текст развивается в совсем других направлениях.

11

До появления самого термина (фр.).

12

Другой важный пример – роман Фрэнка Норриса «Мактиг» (1899), прославившийся благодаря великой классике старого кино – фильму «Алчность» (1924) фон Штрогейма, снятому по мотивам романа. Невеста Трина выигрывает в лотерее и становится олицетворением скупости, предпочитающей морить голодом себя и свою семью, чем притронуться к выигранной сумме. К слову, репутация Норриса как писателя серьезно запятнана его антисемитизмом, что имеет прямое отношение к нашей теме.

13

От комедии Плавта сохранился только 831 стих, оригинальный конец пьесы не дошел до нас (кроме нескольких фрагментов). Но каким он был, мы все-таки знаем из сохранившихся коротких отрывков. В эпоху Возрождения несколько авторов-гуманистов взялись дописывать недостающий конец по-латыни и в манере Плавта, самая известная из этих попыток принадлежит Урсео Кодро да Рубьера, на которую опирается словенский перевод. Из процитированного фрагмента по крайней мере два центральных ключевых стиха сохранили отрывок из Плавта: nec noctu nec diu quietus umquam eram; nunc dormiam. Во время Ренессанса эта пьеса получила немало подражаний и вариаций, среди которых следует, пожалуй, упомянуть комедию «Скупой» (1555) хорватского комедиографа Марина Држича. <Перевод стихотворного отрывка со словенского мой. Примеч. пер.>

14

Первая версия «Гобсека» под названием «Опасности проступка» относится к 1830 г., когда она была включена в первую часть книги «Сцены частной жизни», вторая, достаточно переработанная версия под названием «Папаша Гобсек» в 1835 г. вошла в первую часть книги «Сцены парижской жизни»; окончательная же версия под названием «Гобсек» примкнула ко второй части «Человеческой комедии», снова в рамках «Сцен частной жизни. Евгения Гранде» вышла в 1833 г. в составе первой части книги «Сцены частной жизни».

15

Словенский словарь литературного языка (SSKJ): «skopec редко скопец; skopec устар. скупой человек: скупец и ростовщик». Этимологический словарь указывает на то, что слово «skop», скорее всего, родственно «skopiti», первоначальное значение слова – «подрезанный, отщепленный». «Skopiti» происходит из индоевропейского корня *skap-, *skep-, «обрабатывать острым орудием, резать». Похожую смысловую коннотацию имеет также этимология слова «škrt» («жадный»).

16

«Рождественская песнь в прозе» была написана в 1843 г. и, вероятно, является одним из самых популярных рассказов Чарльза Диккенса. Здесь я оставлю в стороне лик коварного еврея Фейгина из «Приключений Оливера Твиста» (1838) – одного из первых романов Диккенса, как и его антипода – великодушного и добросердечного еврея Райи из последнего завершенного романа Диккенса «Наш общий друг» (1865). Ханс Майер [Mayer 1994: 411–416] убедительно доказывает, что между одним и другим мы не можем видеть какого-либо диккенсовского «духовного развития» и ухода от антисемитизма, а что оба являются симметричными, максимальными антиподами одного и того же морального универсума.