Оцепеневшие,

Говорю, слышал где-то что-то.

– Это из психологии вроде.

– Есть такой доктор. Вернее, была. Кюблер-Росс. Книга «О смерти и умирании» ни о чем не говорит? Не читал?

Я люблю читать. Много читаю. Разное там. Но не труд доктора об исследовании смерти.

Смеюсь.

– Естественно, читал, а как ты думал. Моя прикроватная книга. Наизусть знаю, увлекательнейший сюжет.

– Зря смеешься. – Прыщавый продолжает рассказ.

Он говорит, что в тысяча девятьсот каких-то там годах в Цюрихе родился человек. Девочка. Выросла талантливым ученым. Психологом. Исследовала околосмертные переживания.

– Короче, придумала одну концепцию.

Киря говорит, что доктор решила помочь умирающим. Обещала, мол, что после смерти все снова станут полноценными. Слепые вновь увидят, глухие смогут слышать, калеки избавятся от увечий.

– Полное избавление. Понимаешь?

Я больше не киваю. Закуриваю вторую. Хорошо, что темно и пацан не видит выражение моего лица.

Всякие заботы, продолжает он свой рассказ, работа, например, такси твое, дом. Все это не так уж важно. «Там» все это совершенно не важно.

– Поверь.

К чему мелкий клонит?

– Доктор была не так далека от действительности, – продолжает Киря. – Ты в этом скоро убедишься.

Что это значит? Не собирается ли он попытаться убить меня?

Кирилл словно прочитал мои мысли.

– Не бойся. Что ты. Двусмысленно прозвучало. – Он смеется. – Не бойся, я просто пытаюсь подготовить. Подготовить тебя. Как тут выразиться поточнее? К информации.

Я и не боюсь. Пусть я не силач, но уж с ребенком-то я справлюсь. Не боюсь, но на всякий случай немного отхожу. Встаю поудобнее, готовлюсь к драке. Вдруг он вооружен. Если вытащит нож, отскочу за дерево, там схвачу какую-нибудь палку, отобьюсь.