Оцепеневшие,

– Да не собираюсь я нападать. И нет у меня оружия. – Он словно опять читает мои мысли.

Как ему это удается?

– Кюблер-Росс не верила в смерть, – продолжает Киря, считала, что это лишь переход в другое состояние. Иное, качественно лучшее состояние. Она верила в загробную жизнь.

Кирилл тяжело вздыхает.

– И знаешь что. Трудно не согласиться с доктором, особенно когда можешь убедиться лично. Загробная жизнь существует.

Я слушаю.

Сигарета в зубах. Кулаки на всякий случай сжаты. Держу ногу «заряженной», готов ударить в ответ в любую секунду. Слушаю, молчу, слежу за его движениями и изредка киваю.

Кирилл выжидает паузу. Дает возможность ответить. А я молчу, готовый ко всему.

– Как ты относишься к смерти? Веришь в рай или ад?

Я не отвечаю.

– Можешь и не отвечать. Я и так знаю. – Он машет рукой. – Не суть. В общем, она наблюдала за пациентами, которым сообщали смертельный диагноз.

– К чему ты ведешь?

– Ни к чему. Просто ты должен знать, чего ждать. Предупрежден – банкой вазелина вооружен.

Он смеется над своей глупой шуткой. А мне надоело ждать и слушать его бред.

– В итоге доктор Кюблер-Росс сформулировала пять стадий. Отрицание. Гнев. Торг. Отчаяние. Принятие.

– Можешь прямо сказать, чего ты меня позвал?

Он игнорирует вопрос, продолжает свой рассказ. Он говорит о докторе с такой лаской и трепетом, словно был с ней лично знаком.

– Умирающий проходит все пять стадий. Не обязательно в таком порядке, как она описала, но все пять. Тут без вариантов. Чтобы принять, нужно пройти их все, одну за одной. Пережить.

Прыщавый медленно приближается ко мне. Я стою, не двигаюсь. Не хочу, чтобы пацан решил, что я его боюсь.

– И запомни! – Киря переходит на шепот. Его глаза поблескивают в темноте, а руки дергают меня за рукав. – Не до конца пережитая стадия мешает принятию.