– Как давно? – Я говорю коротко, она и без пояснений знает, о чем я.
– С тех пор, как научилась перемещать одновременно три точки.
– Но это же…
– Да. Практически сразу.
– Но почему не призналась? А Кирилл? Он все знал?
– Нет.
– А ты не можешь прочесть, о чем думает он?
Соня дотрагивается до ноги Кирилла, закрывает глаза. Концентрируется.
– Его прочесть у меня не получается. Не знаю почему, но, как бы я ни старалась, ничего не выходит.
– А свое прошлое?
– Нет. Так, как ты, я не умею. – Она проворачивает кольцо на пальце. Она всегда так делает, когда нервничает. – Я ничего не помню о себе. Только то, что показал Кирилл.
– Ты не можешь погрузиться и посмотреть?
– Нет. Я же говорю, как ты, я не умею. Но я знаю, что не работала стриптизершей. Это обман. И я надеюсь, ты поможешь мне во всем разобраться.
Я, конечно, не умею читать мысли, но уверен, Соня сейчас думает, что я ее последняя надежда.
Она явно поняла, о чем я рассуждаю, но ничего не ответила. Прижалась ко мне ближе, уткнулась лицом в мое плечо и заплакала.
Киря на кровати под кайфом. Извивается, бьется в конвульсиях, выкрикивает несвязные фразы. Соня плачет, уткнувшись мне в подмышку. А я окончательно запутался.
Стараюсь успокоить Соню, вытираю слезы со щек, говорю, что хватит реветь, тушь размажется. Говорю, будешь некрасивой и мальчики любить не будут. Она обнимает меня, и я чувствую вкус ее губ. Теплые, распухшие от обиды губы.
Мы валимся на кровать.
Трясущейся рукой пытаюсь расстегнуть непослушные жемчужины-пуговицы на ее шелковой блузке. Соня зарывается пальцами мне в волосы и прижимает к себе мою голову.
– Я давно хотел спросить. Каково оно? Женский оргазм.