— Какая грыжа? О какой грыже идет речь? Ах, это Булат! Так мы же знакомы. Да, друзья, так не годится, — Медун забегал по комнате, — не годится, не годится. Целый полк укалечили. Укалечили целый полк насухо, без мыла. Мы так не воюем!
Полтавчук насмешливо посмотрел на свежеиспеченного стратега и углубился в бумаги. Алексей, при напоминании о Яруге, закусил губу, нахмурился.
— У нас в конном корпусе так не воюют. Вот мы здесь дела завернем, — продолжал шуметь Медун.
Командир полка как ни в чем не бывало делал какие-то отметки в книжечке. Он поднял глаза:
— В каком это вашем конном корпусе?
— Разве ты не слышал? Я с Буденным брал Касторную. Как раз послали меня инспектировать четвертую дивизию. А там по телеграмме Реввоенсовета меня назначили политкомом полка.
— Вот как! — причмокнул губами Полтавчук и стал набивать трубку табаком.
— А приказ по дивизии получили? — не унимался Медун. — Нате, этот экземпляр как раз для вас.
Булат читал документ:
«1. Прибывший из Рязани 1-й Московский кавалерийский полк полагать налицо с 2 ноября 1919 года.
2. Свести 1-й Московский и Донецкий полки в 3-ю кавалерийскую бригаду.
3. Командиром 3-й кавалерийской бригады назначается Парусов Аркадий Никол…»
— Что? Па-ру-сов — командир бригады?.. — пальцы Булата разжались, и приказ упал на кипу бумаг…
Алексею представилась одетая в штатское пальто безоружная фигура Парусова. Опять эта нудная, допотопная рысь, словно скованного летаргическим сном, бывшего ротмистра во главе бригадной колонны. Опять роль наблюдателя в боях. Опять не будет командира и вожака у нескольких сотен бойцов. Опять крохоборчество на общем фоне побед.
— Какой же это командир бригады? Это же нуль с усами! — не стерпел Булат.
— Что ж, по-твоему, армия ошиблась? — петушился Медун. — А где вы возьмете лучшего кавалериста? Я очень уважаю товарища Полтавчука, он очень хороший, пролетарский наш командир-краснознаменец. Такой любому противнику морду наодеколонит. Но он же не природный кавалерист. Вот Парусов — из военспецов военспец! А жена у него… один турнюр, чего стоит…
Полтавчук по-прежнему производил свои вычисления. Булат наблюдал за движениями и жестами Медуна и ничего не понимал.
— Тут у меня вестовой, а я и забыл, Булат. Как бы там устроить моего человека и наших коней?
— В соседней комнате дежурный. Обратись к нему.
— Что? С кем так разговариваете? Я вам, кажется, уже сказал — я ваш комиссар бригады.