В деникинщину бывшего фронтовика-брусиловца вновь загнали в подвал. По слухам, «дружок» Назара Гораций, любитель четырех «ко», вошел тогда в город вместе с солдатами Бредовского корпуса и добился восстановления отца — булочника и домовладельца в его «законных» правах. И получилось как на весах в бакалейной лавке Неплотного. Идет вверх одна чаша, опускается вниз другая. И наоборот…
С победой советской власти старикам тут же вернули квартиру на Лютеранской. А что с родными теперь, при пилсудчиках, Назар не знал. Всякое лезло в голову.
Конное войско Примакова, брошенное из-под Перекопа на Подолию, чтобы изгнать оттуда наглых интервентов, переправилось к Каховке. Затем его маршрут все более и более отклонялся от седого Днепра.
Вскоре Конная армия Буденного, прорвав фронт у Сквиры, обрушилась на тылы интервентов. Южнее — червонные казаки, сломив сопротивление «познанчиков», ринулись в глубину их обороны. В Проскурове разгромили штаб шестой армии генерала Роммера.
Участником разгрома роммеровского штаба, и даже весьма активным, был Назар Турчан. Его клинок поработал тогда на славу. У подъезда огромного старинного школьного здания, где ныне размещается Хмельницкий обком партии, бывший пекарь ловким ударом свалил с коня по-щегольски экипированного молодого всадника. На миг Назару почудилось, что из-под широкого козырька голубой рогатой конфедератки его насквозь пронизывают изумленные голубые глаза. Глаза того человека, который в гостиной пани Ядвиги высокомерно бросал: «Эй, хлоп, подай запалки!» Из той самой шатии, которая звеня шпорами, обступала хлебосольную пани Ядвигу с рыцарскими словами: «Целую рончки…»
24 июля ленинские посланцы впервые появились на галицийской земле. Нет, не латыши и китайцы, как о том шумели прислужники Клемансо, Гувера, Ватикана, несли те знамена. Шли через Збруч на святой бой с иностранными захватчиками боевые сыны Украины — 41-я дивизия (донбассцы), 47-я (хлеборобы Херсонщины, Одесчины), 60-я (черниговцы).
Иной мир, иные дали, иные перспективы возникли перед их восторженным взором. Перед взором и линейного борца и прославленного начдива. Шутка ли, впервые полки Страны Советов преодолели государственный рубеж между двумя бывшими империями, а ныне рубеж между двумя мирами — старым и новым…
Неистово шумела мировая пресса. Клемансо: «Между нами и большевиками спор может быть решен только силой». Галлер: «Не вложим меч в ножны, пока не раздвинем границы государства до Днепра». Гувер: «Если Пилсудский потерпит поражение, то вся европейская цивилизация будет под угрозой». Чтобы не отпугнуть интервентов, Петлюра объявил: «Вся земля польских помещиков на Украине остается неприкосновенной».
На все шумные декларации и угрозы Ленин отвечал: «Мы к этой новой авантюре относимся вполне спокойно».
Неутомимые комиссары обо всем этом ежедневно рассказывали Назару Турчану и его товарищам по походам и боям. Неустанно напоминали они воинам о том, что есть не одна, а две Галичины.
Иной мир, иные дали, иные перспективы никому не вскружили голову. Газеты и листовки напоминали воинам-освободителям: «Помните — хозяином галицкой земли являются только галицийские рабочие и селяне…» А коммунисты-галичане звали своих земляков под ленинские знамена громовыми словами Ивана Франко:
В любой атаке (а их было немало, от Хмельника до Карпат), когда в крепких руках Назара блестел острый казачий клинок, ему все мерещились лощеные господа в рогатых кашкетках, которые обжирались на слободке у пани Ядвиги. И его рука не знала устали.
В Збараже он увидел своими глазами, как комиссар третьей бригады Альберт Генде-Ротте, чистокровный лодзинец, ткач, лихо рубил стрелявших в него офицеров-пилсудчиков. И киевский пекарь понял, что родство по духу бывает крепче родства по крови…
Довелось ему слушать командира третьего полка червонных казаков Ивана Фортунатовича Хвистецкого, домбровского шахтера. Тот говорил: «Не такое это простое дело… Пшя крев! Сколь я пролил крови легионеров и в Проскуровском рейде, и на Збруче. Один у нас с легионерами язык, одна родина, один народ. И все же… Вот ради счастья этого самого народа, всех его рабочих и всех его хлопов, в любом бою голос крови не глушит во мне голоса пролетария…»
Комиссары без конца внушали бойцам известный лозунг: «За нашу и вашу вольность!..»
Тогда Назар вспомнил о несчастных пекарях. Их вышибли из цеха, чтобы освободить место «своим». И, как бы чувствуя и свою вину, он совершенно по-иному стал относиться к тем легионерам, которые попадали в плен или же сами сдавались вместе с оружием.
Это было за две недели до форсирования Збруча. По жесткому требованию Пилсудского генерал Роммер бросил свою ударную группу через Староконстантинов на Шепетовку против Буденного. А Примаков, расшатав тыловые подпорки пилсудчиков, уже вел свои полки от Черного Острова на встречу с колоннами Роммера, чтобы тем обеспечить победный марш Конной армии на запад. Вот почему легионы Роммера, не достигнув цели, устремились к Збручу. Но это еще была внушительная сила.
На 6-й полк червонных казаков, заночевавший в Михеринцах, навалились легионеры. Отсекая все пути отхода, они открыли беглый огонь из множества пушек.
Потребовался шустрый и отважный казак, чтобы связаться со штабом дивизии. Назвали разведчика Турчана.
Кое-кто шепнул: «Пиши пропало!» И еще прокомментировал эту бездумную реплику: район кишит «вольными казаками», союзничками панского войска. Да, кишел, но… накануне целая бригада «сечевых стрельцов» в австрийских кепи повернула штыки против панских легионеров.
ebooksa