Делл намеревается отвезти меня обратно в Центр защиты детей, но Маи, образно выражаясь, встает на дыбы.
Она говорит, что нам нужно к какому-то «Счастливому Джеку», где продают пирожки и бургеры.
Спорить с ней бесполезно.
И не только потому, что она угрожает открыть дверь и выскочить из машины на ходу, если Делл ее не послушает.
Мне Маи шепотом говорит, что никогда еще не бывала в «Счастливом Джеке», зато много раз проезжала мимо, а мне кажется, будто она интуитивно полагает, что кафе со словом «Счастливый» поможет нам отыскать верный путь.
Она говорит, что хочет попробовать тамошнюю картошку фри.
Маи худенькая, но я начинаю понимать, что аппетит у нее волчий, особенно когда доходит до еды, которая ей прежде не доставалась.
Я не говорю ей о том, что в долгосрочной перспективе питание картошкой приводит к неблагоприятным последствиям, в том числе – к подростковому ожирению.
Советов о здоровье и питании я больше не раздаю.
В «Счастливом Джеке» мы с Маи садимся за стол – глаза у меня совсем распухли, – и она заказывает мне кусок торта с арахисовым маслом и шоколадом.
Мы устроились в самой дальней части кафе, и я сразу вижу, что Маи здесь нравится.
Она говорит, что здесь уютно.
Я хоть и с трудом, но все же выдавливаю из себя, что хочу стакан горячей воды с медом и тремя столовыми ложками белого уксуса. Это крепче, чем я обычно пью.
Делл заказывает чашку кофе.
Школьный психолог сегодня какой-то странный: то выглядит страшно довольным, то вдруг начинает дергаться.
Впрочем, мне его метания безразличны.
Мне вообще все безразлично, так что разницы никакой.
Когда нам приносят еду, Делл встает и идет помыть руки. Но я замечаю взгляд, который он бросает на нас через плечо, прежде чем шагнуть в скрипучую дверь мужского туалета.
Взгляд говорит, что Делл боится, как бы мы не сбежали снова.
Впрочем, беспокоиться ему не о чем. Я точно знаю, что, пока картошка не съедена, Маи не сделает ни шагу.