А мне больше некуда бежать.
Но как только Делл уходит, Маи встает из-за стола.
Я вижу, как она обращается к официантке, очень пожилой – наверное, уже правнуки есть. Или могли бы быть, судя по возрасту. У официантки очень доброе лицо. Я думаю: а согласилась бы она взять к себе двенадцатилетнюю девочку и заботиться о ней?
Я ухитряюсь проглотить несколько кусочков торта.
Я стараюсь избегать рафинированного сахара, но шоколад и арахисовое масло – великолепное сочетание.
Впрочем, сейчас торт на вкус – как опилки.
Маи возвращается, и мы заводим разговор на вьетнамском. Точнее, это Маи говорит по-вьетнамски. Я только слушаю.
Маи жует вовсю. Возвращается Делл и машет официантке.
Он просит счет, а официантка отвечает:
– Не спеши, сыночка, еще не все готово. Подожди чуть-чуть.
Делл смотрит на Маи, но у той каменное лицо.
Я примеряю к Деллу Дьюку слово «сыночка».
Звучит как оскорбление.
Особенно если учесть, что женщина надеется на чаевые.
А потом я понимаю, что официантка рассчитывала именно на такой эффект. Теперь Делл дергается еще сильнее.
А я в упор смотрю на кусок шоколадного торта с арахисовым маслом – на боку два надкуса, – и думаю, как же оно все так вышло.
Следующий шаг на моем пути тоже придумывает Маи.
Она выясняет, что у Делла в квартире две спальни.
Она что-то говорит, и, вслушавшись, я понимаю, что она объясняет, что у ее семьи неподходящие жилищные условия и поэтому меня им не отдадут.
Делл не знает, что семья Маи живет в гараже. А Маи ему об этом не рассказывает.