– Ага. Они выглядели так, будто ты собиралась на концерт или еще куда. Такая блестящая кожа, каблуки.
Мо краснеет:
– К твоему сведению, это были сапоги «Прада».
– Ясно, ну в любом случае я только об этом и думал. О том, как нелепо они смотрелись и как сильно у тебя в них мерзли ноги. И я понимал, что мне нельзя останавливаться, что я во что бы то ни стало должен идти дальше.
Будь я жива, я бы вся засияла, да и теперь вокруг меня словно взрываются фейерверки в честь четвертого июля. Мо тоже это чувствует. Любая девушка бы почувствовала. Парень шел сквозь метель и снегопад, чтобы ее спасти, его толкал вперед страх за нее, за ее ноги, замерзающие в дурацких сапогах.
Мо поднимает ногу в походном ботинке:
– Так лучше?
– Гораздо. Очень сексуально.
Мо бросает в него салфетку, и он отбивается, смеясь. Он так мило смеется. Все, что он сейчас делает, кажется мне милым. Даже если бы он высморкался, я все равно решила бы, что это сексуально.
– Ты узнала все, что хотела, – говорит Кайл, – значит, больше тебе от меня ничего не нужно?
– Нужно, – отвечает Мо. – Потому что ты соврал.
Кайл щурится и наклоняет голову вбок.
– Есть еще что-то, о чем ты мне не рассказал.
– Я все тебе рассказал, – смущенно говорит Кайл.
Сразу видно, что вранье дается ему нелегко и он вообще не любит врать. От этого он мне нравится еще больше.
– Ты рассказал
– Она потеряла двоих детей.
– Дело не в этом. Произошло что-то, не связанное с Финн и Озом. Я поблагодарила ее за то, что она для нас сделала, а она взорвалась. Я думала, она меня ударит. К тому же врун из тебя никудышный. Так что рассказывай.
– Ничего не было, – говорит Кайл.
– Она так не считает.