Еще в начале 1920-х гг. городские власти Салоник отвели западную часть муниципального кладбища в районе Каламарья (вблизи Харилау) для захоронения бывших обитателей русского лагеря, всего на этом участке было погребено около 300 человек, в том числе много военных: в 1929 г. – полковник В.М. Войцеховский, в 1939 г. – генерал В.Д. Путинцев и полковник А.П. Перекрестов, в 1940 г. – полковник И.М. Акимов, в 1942 г. – полковник В.И. Баран, в 1943 г. – генерал В.Е. Кириллов и т. д.
В 1935 г. для организации жизни и защиты прав российских беженцев в Салониках и окрестностях был создан Союз русских эмигрантов в Македонии и Фракии с отделениями в Кавале, Драме, Комотини, и по его инициативе началось приведение в порядок кладбища в Каламарье. Согласно поданному ходатайству, муниципальный совет Каламарьи решением от 30 сентября 1938 г. официально предоставил участок Союзу, а генеральная администрация Македонии (г. Салоники) постановлением от 23 декабря 1938 г. утвердила это решение с припиской губернатора Македонии, что данный участок передается русским «на вечные времена»[1402].
Другой российский мемориал был создан с помощью русских святогорцев на самом большом в Греции военном союзническом кладбище времен Первой мировой войны – Зейтинлик (на окраине Салоник), где покоятся 20,5 тысяч солдат Антанты, павших в 1915–1918 гг. на Салоникском (Македонском) фронте, среди них 419 русских, в том числе российских эмигрантов, похороненных уже в 1920-1930-е гг.[1403] Захоронения на кладбище Зейтенлик не отражают всех масштабов потерь русских войск на Салоникском фронте, где они потеряли около 4 тысяч убитыми. Местоположение кладбища было выбрано не случайно: в этом районе Салоник во время Первой войны находился большой госпиталь войск Антанты и главный штаб сербских частей. Участок, где начались захоронения павших солдат, после окончания войны был подарен греческим правительством странам Антанты.
Уже в октябре 1917 г. по просьбе российского генерального консула в Салониках Свято-Пантелеимоновский монастырь выслал заготовленные колья для установки крестов на могилах русских солдат. В 1918 г. начались работы по благоустройству русского участка, закончившиеся в 1936 г.; в частности, там были высажены кипарисы, подаренные русскими святогорцами. Так, 4 октября 1918 г. консульский корреспондент на Афоне А.А. Павловский написал игумену Мисаилу, что консул П.А. Лобачев просил выслать на французском пароходе 80 кипарисов для украшения русского военного кладбища, и 8 октября настоятель Руссика сообщил о своем согласии[1404].
В первые годы появления русского участка кладбища на нем была построена деревянная часовня, созданная на пожертвования русских солдат и офицеров, сражавшихся на Салоникском фронте. В 1918–1920 гг. заведующим русским участком и часовней был протоиерей Павел Крахмалев, служивший в это время в церкви при русском госпитале Салоник. В кладбищенскую часовню, после расформирования 2-й Особой пехотной дивизии, было помещено дивизионное церковное имущество. Однако после нескольких краж из часовни в 1921 г. русская колония была вынуждена нанять туда сторожа, а имущество передали в монастырь сербскому епископу Варнаве (Росичу)[1405].
В 1926 г. на Зейтинлике начались работы по благоустройству, закончившиеся в 1936 г. На сербском участке кладбища в 1933–1936 гг. был возведен в византийском стиле по проекту русского архитектора – эмигранта Николая Краснова и сербского архитектора А. Васича надгробный храм-мавзолей, торжественно освященный 11 ноября 1936 г., в годовщину подписания перемирия с Германией. На этом участке были высажены кипарисы, подаренные афонским сербским монастырем Хиландар (в 1938–1939 гг. по проекту Н. Краснова был также построен храм-мавзолей на греческом острове Видо)[1406].
В 1937 г. эмигранты из России начали собирать средства для постройки на русской части кладбища своего храма-памятника. Союз русских эмигрантов в Македонии и Фракии выпустил воззвание, в Афинах был даже учрежден Комитет по сбору пожертвований на увековечивание памяти русских воинов, павших на Салоникском фронте, под председательством супруги последнего императорского российского посланника в Афинах С.И. Демидовой. Свою лепту внесли и русские святогорцы. Однако бедственное материальное положение русских эмигрантов и начавшаяся Вторая мировая война помешали осуществить этот замысел.
Между тем в конце 1930-х гг. на кладбище Зейтенлик при активной помощи югославских властей, которые в те годы всячески поддерживали российскую эмиграцию, была завершена реконструкция не только на сербском, но и на русском участке. На каждом захоронении появился стандартный мраморный крест с именем павшего воина и порядковым номером. Надписи на крестах были выполнены со стилизацией под церковнославянскую вязь и по старой орфографии. На кладбище перестали хоронить, и оно стало мемориальным.
Последним на нем 21 августа 1930 г. был погребен генерал-майор Генерального штаба М.Ф. Ананио, возглавлявший Союз эллинов-офицеров бывшей Русской армии в Греции[1407]. Во всех регионах Греции в годы Второй мировой войны русской эмиграции пришлось пережить очень тяжелые испытания.
5. Русские общины в Румынии
С XVIII в. на будущей румынской территории – главным образом в устье Дуная и Добрудже (современные административные области Констанцы и Галаца), проживало значительное русское население, в основном старообрядцы. Среди румын Добруджи они были известны как «липоване». Первые группы старообрядцев поселились на территории Османской империи в начале XVIII в., а в 1740-х и 1760-х гг. произошло переселение с Кубани казаков-некрасовцев, создавших в дельте Дуная несколько сел. Таким образом, к началу XIX в. в Добрудже, Молдове, дельте Дуная, Бессарабии и Буковине оказалось довольно значительное количество старообрядческих семей, сохранявших в неизменности традицию и веру предков. С середины XIX в. «липоване» входили в состав Старообрядческой (Древлеправославной) Церкви Белокриницкого согласия. По официальным данным 1912 г., в Российской империи (включавшей тогда Бессарабию) проживало 788 тысяч представителей Белокриницкого согласия, и только они из всех старообрядческих толков имели свою трехчинную иерархию (диаконы-иереи-архиереи)[1408].
Однако их духовный центр – Белокриницкий мужской монастырь Покрова Пресвятой Богородицы в с. Белая Криница находился на территории Северной Буковины, входившей тогда в Австро-Венгерскую империю, а в 1918 г. переданной Румынии (ныне Черновицкая область Украины). Заселение русскими старообрядцами Белой Криницы произошло в 1784–1785 гг., старейшим храмом села являлась церковь свв. Козьмы и Дамиана, построенная в конце XVIII в. На Буковине к тому времени уже существовала значительная старообрядческая диаспора, имелись типографии, печатавшие богослужебные и апологетические книги. Отсюда рассылали священников для окормления общин в России. Особенно влияние Белокриницкого монастыря усилилось после разгрома в 1840-е гг. керженских и иргизских старообрядческих монастырей на Волге. 28 (или 29) октября 1846 г. к Старообрядческой Церкви в Белокриницком монастыре через миропомазание и отречение от «ересей» присоединился пребывавший на покое митрополит Босно-Сараев-ский Амвросий (Попа-Георгополи), перешедший из Константинопольского Патриархата. Он рукоположил нескольких священников и епископов и, таким образом, восстановил трехчинную иерархию в Церкви, после чего Белая Криница стала признанным центром всех для старообрядцев, приемлющих священство (поповцев). Именно здесь были поставлены первые епископы для России, здесь произошло первое после Патриарха Иосифа мироварение в Старообрядческой Церкви.
Кафедра Белокриницких митрополитов находилась в Белой Кринице с 1846 г. до июня 1940 гг. Покровский монастырь был крупнейшим духовнопросветительским центром сначала в Австро-Венгрии, а затем в Румынии. В начале XX в. в нем проживали митрополит, епископ викарий, священно-инок, два иеродиакона, около 30 иноков и более 30 послушников. В монастыре были собраны многие святыни, древние иконы, богатые облачения, большая библиотека с редкостными старинными книгами, находился архив митрополии. На территории монастыря располагались Покровский собор, храм свт. Николая, митрополичьи палаты и двухэтажный братский корпус. Еще один – Успенский женский монастырь в Белой Кринице был создан в 1853 г. инокиней Александрой и приехавшими с ней из Москвы 30 инокинями. В 1906 г. в селе на средства московских купцов староверов Глеба и Ольги Овсянниковых был построен величественный Успенский собор. Автором проекта собора являлся придворный архитектор австрийского императора В.И. Клик, строительство осуществлялось под руководством московского инженера Кузнецова[1409].
В состав Белокриницкой митрополии к 1919 г. входили шесть епархий: Славская и Тульчинская были основаны в 1847 г., Браиловская – в 1848 г., Васлуйская – в 1854 г., Измаильская – в 1857 г. и Кишиневская. Еще в конце XIX в. на территории Румынии, в Яссах и Мануиловском монастыре, были созданы типографии, выпускавшие миссионерские и полемические издания старообрядцев Белокриницкого согласия; в г. Брэила (Браилов) один из крупнейших деятелей российского старообрядчества Ф.Е. Мельников в 1896–1898 гг. выпускал газету «Слово правды». С 1906 г. Белокриницкую митрополию возглавлял владыка Макарий (Лобов). В начальный период Первой мировой войны митрополит был арестован австро-венгерскими войсками, но вскоре освобожден наступавшей русской армией. 12 февраля 1915 г. он временно переехал в Москву, но в конце года вернулся в Белую Криницу, где в 1917 г. пострадал от отступавших революционно настроенных русских солдат (скончался митрополит Макарий в 1921 г. уже румынским подданным). В начале периода между двумя мировыми войнами старообрядцы Румынии (с вошедшей в ее состав Бессарабией и Северной Буковиной) имели около 70 приходов и 8 монастырей (4 мужских и 4 женских), в том числе на территории собственно Румынии проживало около 40 тысяч старообрядцев Белокриницкого согласия, объединенных в четыре епархии, вместе насчитывавших 33 прихода и 5 монастырей (3 мужских и 2 женских)[1410]. В стране, в основном в Добрудже, также имелось несколько тысяч старообрядцев беглопоповцев ибеспоповцев (вместе не более десяти общин).
Кроме того, еще до революции 1917 г. в Румынии были построены два храма Российской Православной Церкви. Один из них оказался сооружен в конце 1880-начале 1890-х гг. в с. Розново вблизи г. Яссы (Молдова) по проекту академика архитектуры, ректора Института гражданских инженеров в Санкт-Петербурге Н.В. Султанова в стиле московских церквей XVI–XVII вв. (за эту работу зодчий был награжден румынским орденом), однако в качестве русского он, видимо, действовал только до 1917 г.[1411]
Вторая церковь – свт. Николая Чудотворца (в настоящее время часовня св. Саввы Бухарестского университета) была построена в 1905–1909 гг. для служащих российского посольства и проживавших в Бухаресте русских прихожан по инициативе российского посланника М.Н. Гирса. На строительные работы из казны было истрачено 195 тысяч рублей, выделенных императорским двором. Храм возвели на подаренном румынским правительством участке в центре города в русско-византийском стиле (с семью позолоченными луковичными куполами и одноярусной колокольней) по проекту известного петербургского зодчего, академика архитектуры М.Т. Преображенского, который лично руководил строительными работами. Весь интерьер был расписан масляными красками знаменитым художником В.М. Васнецовым и художником Васильевым в византийском стиле и стиле святогорских монастырей (общая площадь росписи составила 1500 кв. метров). Стилизованный деревянный, покрытый басмой и позолотой иконостас по образцу церкви Двенадцати апостолов в Московском Кремле вырезали резчики в Москве и расписал В.М. Васнецов, иконы также написали московские иконописцы. Утварь на сумму 5149 рублей поставила фирма Жевержеева. Пол храма был сделан из разноцветной плитки, и Святейший Российский Синод отпустил для церкви комплект богослужебных книг «в лучшей коже»[1412]. В настоящее время эта церковь внесена в список исторических памятников Румынии.
26 ноября 1909 г. Никольский храм освятили глава Румынской Православной Церкви митрополит Анастасий и приехавший из Петербурга епископ Кронштадтский Владимир (Путята) в присутствии представителей румынского двора, духовных и гражданских властей страны, а также дипломатического корпуса. Сразу после освящения в храм перевели священника и двух причетников из закрытой русской церкви в немецком г. Веймаре. Настоятелем Никольской церкви с ноября 1909 г. служил протоиерей Иоанн Иоаннович Полистов (он получал ежегодное жалованье в размере 4500 рублей, а причетники – по 1500 рублей). Судьба храма оказалась трагичной и переменчивой, отражая сложную историю отношений между Россией и Румынией в XX в. В конце 1915 г. Румыния вступила в Первую мировую войну на стороне России, но быстро была разбита Австро-Венгрией и Германией, и в 1916 г. в связи
В конце Первой мировой войны в Румынии появилось несколько тысяч русских военнопленных и оставшихся в стране солдат Румынского фронта, а затем и белых эмигрантов, но Никольская церковь не сразу возобновила свою деятельность. Вся румынская политика по отношению к русским эмигрантам после революции во многом определялась проблемой присоединения Бессарабии и Буковины, так как русские политические круги в эмиграции осуждали этот захват. В результате приток русских беженцев в страну всячески ограничивался, а их права ущемлялись. Их первая значительная группа пришла в Румынию под натиском Красной армии в апреле 1919 г. из Одессы через приемный пункт г. Тульча: 12 330 солдат и офицеров из бригады генерала Н.С. Тимановского и несколько тысяч гражданских лиц. К концу года в результате негативной политики румынских властей из этой группы в стране осталось 1619 человек. Еще летом 1919 г. был запрещен прием новых беженцев из России, что привело к трагедии в феврале 1920 г. При новом оставлении Одессы белыми войсками около 13 тысяч человек, среди которых были женщины и дети, попытались пешком перейти границу, но были встречены огнем пулеметов с румынской стороны. В результате много людей погибло или попало в плен к красным, а в Румынию попало лишь 1800 беженцев. Кроме того, под давлением Франции румынское правительство в декабре 1920 г. согласилось принять 1650 русских эмигрантов, перевезенных из Константинополя в г. Текер-Гиола в районе Констанцы[1414].
Общие цифры проживавших на территории Румынии русских беженцев сильно различаются в разных источниках. Так, в 1920 г. они колеблются от 2 до 10 и более тысяч, в 1922 г. – от 2 до 40 тысяч (румынское правительство признавало цифру в 20 тысяч беженцев), в 1930 г. – от 7 до 15 тысяч, в 1934 г. равняются 6284, а в 1937 г. – 11 тысяч. При этом количество всего русского населения в границах «старого Румынского королевства» до 1918 г. (в основном старообрядцев) составляло в 1920–1921 гг. – около 100 тысяч, в 1924 г. – 80 тысяч, в 1929 г., по официальным данным Лиги Наций – 70 тысяч. В 1930 г., по сведениям председателя Главного совета Объединения русского меньшинства в Румынии Г.М. Цамутали, в стране проживало 1200 тысяч русских (вероятно, считая украинцев): 800 тысяч в Бессарабии, 300 тысяч в Буковине и около 100 тысяч на остальной территории (в этом году по другим источникам, только в Добрудже жило 57,2 тысяч русских старообрядцев – липован)[1415].
В результате дискриминационной политики румынских гражданских и церковных властей церковь свт. Николая при российском посольстве в Бухаресте, как и русские храмы в Бессарабии, сталкивались в своей деятельности с большим числом затруднений. 26 июля 1920 г. российский посланник в Бухаресте с довоенных времен С.А. Поклевский-Козелл, получив распоряжение Совета русских послов в Париже о необходимости образовать приход при церкви свт. Николая, сообщил председателю Совета М.Н. Гирсу, что в Бухаресте нет ни одного русского священника с тех пор, как в 1916 г. о. Иоанн Полистов был эвакуирован из румынской столицы, в связи с чем формирование прихода трудноосуществимо. В ответном письме от 16 августа Гирс посоветовал посланнику путем переговоров с иерархами Румынской Православной Церкви выяснить, не согласилась бы она взять на себя временную заботу о русских церковных интересах в стране, если церкви свт. Николая будет грозить закрытие в случае признания Румынией советской России[1416].