14 января 1945 г. состоялись епархиальные собрания, избравшие по семь делегатов (трое клириков и четверо мирян) на Собор, который состоялся 21 января. В этот день из трех кандидатов: митрополитов Стефана, Неофита и Михаила больше всех голосов (84 из 90) было отдано за владыку Стефана. Став новым экзархом Болгарской Церкви после 30-летнего, перерыва он несколько лет успешно отстаивал ее внутреннюю независимость и право на самоуправление. Также 21 января Синод принял важное решение о переносе кафедры экзарха из Стамбула в Софию[883].
Вскоре была успешно решена и еще более важная проблема – отмена схизмы. В конце 1944 – начале 1945 гг. в этом оказались заинтересованы не только Болгарская Церковь, но и новые политические власти страны (в случае отмены схизмы на церковную ситуацию в Болгарии переставали влиять внешние факторы, и таким образом расширялась зависимость Церкви от государства), а также соседние государства: Югославия, Греция и Турция (уменьшалась возможность болгарских территориальных претензий к ним). Был в этом заинтересован и Московский Патриархат (как и стоявшее за ним советское государство), укреплявший таким образом свои позиции на Балканах. Наконец решение проблемы схизмы оказалось в интересах союзников по антигитлеровской коалиции, чьи зоны влияния на Балканах уже были распределены. США и Великобритания не были заинтересованы в том, чтобы Болгарская Церковь сохраняла какие-либо претензии на часть Турции и Греции, отходившие в их зону[884].
Еще 30 октября 1944 г. Болгарский Синод направил Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Алексию письмо, в котором выражалась благодарность за освобождение болгар от немецкого правления, но особое внимание уделялось схизме как главному препятствию для установления всеобъемлющих связей между двумя Церквами. В письме также содержался краткий обзор истории схизмы, и в заключении говорилось: «Священный Синод Болгарской Церкви сердечно просит Вас, главного иерарха Русской Православной Церкви, нашего неизменного защитника, взять на себя инициативу ходатайства об отмене схизмы, чтобы установить мир и взаимосвязь между нашей и Греческой Церквами и начать вместе, одними устами и сердцем славить Бога. Если окажется, что для решения вопроса необходимо предпринять некоторые шаги, они будут предприняты». 21 ноября Синод отправил Патриаршему Местоблюстителю еще одно письмо с просьбой стать посредником в переговорах между Болгарским экзархатом и Константинопольской Патриархией[885].
22 ноября митрополит Алексий написал ответное письмо, адресованное владыке Стефану, в котором настаивал на соблюдении канонов, согласно которым только Вселенский Патриарх имел право решать проблему схизмы; митрополит подчеркнул, что это единственный путь, которым может быть сохранен мир в православном мире. Патриарший Местоблюститель обещал поддержку и посредничество в переговорах с Константинопольской Патриархией, но отмечал, что Болгарская Церковь сама должна сделать первый шаг, попросив Вселенского Патриарха простить прошлые ошибки. Впрочем, существуют некоторые документы, свидетельствующие о том, что первоначальная инициатива в контактах с Константинополем относительно проблемы схизмы все-таки исходила от митрополита Алексия (в частности, доклад председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Г.Г. Карпова)[886]. Уже в письме от 22 ноября Патриарший Местоблюститель на основе имевшейся у него информации подчеркивал, что нынешний момент «очень благоприятен для подобной попытки в связи с благосклонностью» Вселенского Патриарха Вениамина. Когда в декабре 1944 г. Болгарский Синод установил первые контакты с Константинопольской Патриархией, ее представители при встрече с посланцем Синода заявили, что «болгарская схизма в настоящее время уже является анахронизмом»[887].
21 января 1945 г. Священный Синод послал письмо митрополиту Алексию с извещением о выборе экзарха и новой просьбой поддержать их ходатайство об отмене схизмы. В этот же день было отправлено письмо и Вселенскому Патриарху с прошением о признании автокефалии Болгарской Церкви и начале переговоров относительно схизмы. Синод предложил, чтобы переговоры были основаны на Иерусалимском соглашении 1934 г., которое болгарские церковные власти в то время отказались подписать.
На Всероссийском Поместном Соборе 1945 г. делегация Болгарской Церкви из-за проблемы схизмы не присутствовала (греческие архиереи не захотели служить вместе с экзархом Стефаном), хотя на встрече болгарского политического представителя в Москве с г. Карповым накануне открытия Собора было сказано, что митрополит Стефан может быть гостем Патриаршего Местоблюстителя, и «ему будет оказан братский прием»[888]. И всё же в начале февраля во время торжеств по случаю интронизации нового Патриарха Московского и всея Руси Алексия состоялась его беседа с Патриархами Александрийским Христофором, Антиохийским Александром III, представителем Константинопольского Патриарха митрополитом Фиатирским Германом и представителем Иерусалимского Патриарха архиепископом Севастийским Афинагором, в ходе которой «болгарский церковный вопрос» обсуждался в позитивном ключе, и было получено предварительное согласие Вселенской Патриархии снять схизму[889].
7 февраля находившиеся в Москве главы и представители четырех Патриархатов подписали заявление, в котором были выдвинуты следующие условия снятия схизмы: «1. Принесение извинения Болгарским Синодом перед Вселенской Патриархией за самовольный раскол. 2. Удаление экзарха Болгарской Церкви из Константинополя и переведение болгарского духовенства в Константинополе под ведомство Константинопольской Патриархии, согласно святым канонам церковным. 3. Ограничение компетенции Болгарского Синода в границах Болгарского государства. После принятия этих условий Болгарским Синодом мы считаем, что: 1) будет дано извинение власть имеющим Вселенским Патриархом Болгарской Церкви, 2) что схизма отпадет и 3) что Болгарская Церковь получит с тем вместе самостоятельность от Матери Церкви Константинопольской»[890].
Вскоре в Стамбул выехала специальная делегация Болгарской Церкви в составе митрополитов Бориса, Софрония и епископа Величского Андрея, уполномоченная вести переговоры и подписать итоговые документы. 9 февраля Патриарх Вениамин II, несмотря на тяжелую болезнь, дал аудиенцию делегации, и в тот же день начались переговоры совместной комиссии. Проходили они с определенными трудностями. Представители Константинопольской Патриархии первоначально хотели предоставить Болгарскому экзархату лишь ограниченную автономию, при условии получения святого мира от Вселенского Патриарха и необходимости обращаться к нему с вопросами, касающимися общеправославных дел, а члены болгарской делегации твердо настаивали на полной автокефалии своей Церкви. Кроме того, стамбульские газеты распространяли слухи о возможном полном или частичном объединении Русской и Болгарских Церквей и существовании плана будущих совместных действий этих Церквей против Константинопольского Патриарха с целью передачи первенства в православном мире от него Московскому Патриарху. Практически вся турецкая и греческая пресса писала о том, что отмена схизмы будет крупной и неоправданной уступкой Сталину и России. В письме болгарских представителей в свой Синод от 20 февраля и других их донесениях даже говорилось о вероятной возможности неудачи переговоров.
Ситуацию помогло изменить посредничество Русской Православной Церкви. В частности, 20 февраля Патриарх Алексий написал экзарху Стефану, что он получил информацию о совершении некоторых шагов к отмене схизмы. Патриарх разделял надежду экзарха относительно всеобъемлющей связи в будущем с Болгарской Церковью и обещал вмешаться в случае необходимости. Уже 22 февраля, совершенно неожиданно для болгарских представителей, они были приглашены к Вселенскому Патриарху (на которого, возможно, оказали давление и представители стран антигитлеровской коалиции), и их известили о принятии Константинопольским Синодом решения, удовлетворяющего все предыдущие пожелания болгар: отмене схизмы 1872 г., восстановлении канонического общения между Вселенским Патриархатом и Болгарским экзархатом и предоставлении полной автокефалии Болгарской Православной Церкви. При этом было снято наложенное 73 года назад запрещение со всех епископов, клириков и мирян Болгарской Церкви, даже умерших. В тот же день в патриаршей часовне была проведена совместная греко-болгарская литургия, и представители обеих Церквей подписали Томос об отмене схизмы и предоставлении автокефалии[891]. Согласно дополнительному протоколу к Томосу, Болгарская Церковь должна была получать святое миро из Константинополя (самостоятельно она начала его изготавливать в 1951 г.).
Большое значение помощи Патриарха Алексия в отмене схизмы неоднократно отмечалось руководством Болгарской Церкви. Так, экзарх Стефан в телеграмме от 26 февраля сообщил Первосвятителю, что «схизма отменена в результате Вашего вмешательства и поддержки», и указал, что он усердно молит Бога дать патриарху силы, «чтобы быть мудрым главой не только Русской Православной Церкви, но также и всех Православных Церквей, во славу Бога и во имя успехов всех славянских братьев и всего православного славянства». Более развернуто эти мысли были выражены в письме Болгарского Синода Патриарху Алексию от 27 февраля: «Мы счастливы, что с самого начала Вашего срока правления Вы сочувствовали положению нашей Церкви и преуспели в помощи отмены ее схизмы, так, чтобы это грязное пятно на ризах нашей Церкви, которое лишало ее паству возможности связи с другими Православными Церквами, было удалено. Таким образом, Ваша Святость навсегда вписала свое имя на страницы истории нашего народа. Учитывая пробудившееся сознание общего прошлого наших славянских народов, также как и общих интересов и потребностей славянского единства, мы верим, что Вы возьмете на себя бремя заботы об остальных славянских Православных Церквах и мудрого отеческого участия в их жизни». В письме Московскому Патриарху от 25 апреля 1945 г. митрополит Стефан также отмечал: «Вы. своим высокоавторитетным и действенным участием ускорили снятие тяготившего и стеснявшего нас прещения»[892].
В дальнейшем связи Болгарской и Русской Церквей продолжали активно развиваться. В конце февраля 1945 г. Священный Синод пригласил Московского Патриарха приехать в Болгарию, в начале марта Патриарх Алексий известил экзарха о скором прибытии в страну делегации Русской Церкви «во главе с архиепископом Московским». В ответной телеграмме от 6 марта митрополит Стефан писал: «Глубоко обрадован решением Вашего Святейшества прислать представителя, которого ждем с любовию каждый день, когда угодно Вам»[893].
6 апреля 1945 г. в Софию приехала делегация Московского Патриархата из четырех человек во главе с одним их ближайших помощников патриарха архиепископом Псковским и Порховским Григорием (Чуковым). Приветствуя ее, митрополит Стефан сказал: «Православная Русская Церковь заняла ведущее место в большом семействе славянских народов, как старшая и передовая среди Православных Церквей», – причем из заявления Софийского митрополита следовало, что «огромная заслуга в этом историческом акте, безусловно, принадлежит великому вождю Советского Союза»[894].
Болгарское правительство помогло Синоду необходимыми для достойного приема автомобилями, квартирами и другими материальными средствами. Интересно отметить, что возглавлявший Синод в «фашистский период» митрополит Неофит в эти дни отсутствовал в Софии, якобы по причине болезни. 18 апреля в честь делегацтии Русской Церкви был устроен торжественный прием, на котором присутствовали члены болгарского правительства во главе с премьер-министром К.С. Георгиевым, представители Болгарского Священного Синода, члены Союзной контрольной комиссии во главе с генерал-полковником С.С. Бирюзовым, члены Национального комитета Отечественного фронта, Славянского комитета, известные деятели науки и культуры. Посетив многие города и монастыри, делегация пробыла в Болгарии до 23 апреля, проведя успешные переговоры об укреплении связей двух Церквей. Входивший в ее состав доцент Московского богословского института А.И. Георгиевский прочитал на богословском факультете Софийского университета публичную лекцию «О церковном обряде»[895].
Вскоре после отъезда делегации Московского Патриархата Болгарский Синод на своем заседании подчеркнул, что с этого момента началась реальная связь между двумя Церквами. Также было отмечено, что благодаря приезду делегации старое представление о подавлении религиозной свободы в СССР преодолено. В письме Патриарху Алексию от 25 апреля экзарх Стефан подчеркнул: «Прежде всего, благодаря Вашей делегации, рассеялись упорно распускавшиеся нашими общими врагами и легковерными людьми и находившие для себя почву слухи, что Русская Православная Церковь расстроена, обессилена, что она потеряла всякое влияние и значение в народе. Косвенно этим в переживаемое трудное время была оказана поддержка нашей Церкви, обуреваемой злонамеренными слухами и разными домогательствами врагов и “друзей”. Пребывание делегации в Софии и ее поездка по Болгарии дали повод и возможность нашему православному народу ярко проявить свою любовь к матушке-России и свою веру в несокрушимую мощь Русской Церкви и русского народа. Существующим в эмиграции русским людям, всегда близким моему сердцу, пребывание делегации принесло великое утешение. Они остаются преданнейшими своей Родине верными сынами своей Церкви»[896].
В отчете владыки Григория о поездке была дана подробная характеристика внутренней ситуации в Болгарской Церкви: «Среди духовенства образовался Союз священников, комитет, который начал проявлять тенденцию, подобную тем, какие проявляли в первые годы наши русские обновленцы (те же вопросы о браке епископов, второбрачии священников и т. п.), дисциплина пошатнулась, священники занялись выработкой (очень) “левого” устава. Разъяснение о положении Церкви Русской и особенно Положение об управлении РПЦ, привезенное делегацией, отрезвило Комитет священников, дало опору Синоду в направлении жизни Болгарской Церкви на твердых канонических началах и указало Правительству пример установления нормальных отношений между Церковью и государством. Экзарх митрополит Стефан, несомненно, самый умный из архиереев, пользуется большим авторитетом среди болгар, большой дипломат и до мозга костей политик. По-видимому, его отношение к немцам по существу было отрицательным, хотя он принужден был лавировать. Англоманство в нем скрытно, вероятно, еще есть в некоторой степени и теперь. Но сейчас он чрезвычайно ярко проявляет свое русофильство. идею славянства и его объединения под главенством России он громко заявляет в своих речах. О своих митрополитах он отзывался как о “немцах”, о митрополите Иосифе как о “ренегате”. Тем не менее эти “немцы’-митрополиты являются его ближайшими помощниками (м. Михаил и м. Паисий), хотя вообще он всех их держит довольно властно. Теперь он приблизил к себе и поставил на ответственные должности наилучших людей русофильского направления – новорукоположенного епископа Парфения, архимандрита Мефодия (протосингела Синода), иеродиаконов – Александра и Григория, иеромонаха Серафима. Эти лица – духовные воспитанники управляющего русскими приходами архиепископа Серафима (Соболева)»[897].
5 мая экзарх отправил теплую телеграмму командующему III Украинским фронтом маршалу Ф.И. Толбухину: «С восхищением слежу за Вашими удивительными победами. От всей души поздравляю Вас с высшими военными наградами, которыми одновременно и советское, и наше Болгарское правительства оценили Ваши великие заслугами. Отныне Ваше славное имя вписано на страницах нашей истории рядом с вечно памятными именами генералов Гурко, Драгомирова, Скобелева»[898]. 10 мая в Софии на площади перед собором св. кн. Александра Невского состоялся многолюдный митинг по случаю капитуляции нацистской Германии, на котором в числе почетных гостей присутствовал митрополит Стефан.
Подводя итог, следует отметить, что развитие церковной жизни Болгарии в первой половине XX в. проходило очень драматично и характеризовалось целым рядом заметных потрясений, конфликтов и преобразований: значительным сокращением территории Болгарского экзархата в результате поражений страны в ходе Второй Балканской и Первой мировой войн, конфликтами с сравительством и безуспешными попытками преодолеть схизму в 1920-1930-е гг., временным расширением экзархата в период Второй мировой войны и в то же время борьбой с прогерманской политикой правительства, отменой схизмы в 1945 г., существенным ухудшением положения Церкви в социалистической Болгарии и, наконец, восстановлением Патриаршества в 1953 г. (что выходит за рамки описываемых в параграфе событий).
2. Румынский Патриархат
Вторая по величине после Русской Православной Церкви – Румынская в 1934 г. насчитывала около 10 тыс. общин, 5 митрополий и 18 епархий (в том числе созданная в 1921 г. «епископия армии»), к ней принадлежало 72 % из 16 млн жителей страны. В Румынии действовали три богословских факультета (старейший – с 1884 г. при Бухарестском университете, а также при Черновицком и Кишиневском университетах), пять духовных академий в Трансильвании и Банате (Клужская, Орадиевская, Карансебешская, Арадская и Сибиуская) и десять семинарий (в том числе монашеская в Керницком монастыре)[899].
В результате Первой мировой войны территория страны увеличилась в два с лишним раза (считая незаконно оккупированную в 1918 г. Бессарабию), и теперь 30 % населения Румынии составляли национальные меньшинства, в том числе православные (украинцы, русские, болгары), но их статус не был отражен в государственных законах. Значительный вклад в создание послевоенного государства внесла Румынская Православная Церковь. Она всегда была тесно связана с правительством страны и, как правило, активно поддерживала его, проявляя при этом очень сильную национальную ориентированность и нередко являясь инструментом румынизации национальных меньшинств. В 1919 г. состоялся Церковный Собор, объединивший митрополии Румынии, Трансильвании и Буковины.