К лету 1941 г. Румынская Церковь в наибольшей степени из Православных Церквей Юго-Восточной Европы оказалась под немецким влиянием. Ее руководство полностью поддержало завоевательный поход румынской армии совместно с вермахтом на Восток. Патриарх Никодим заявил, что «борьба против большевизма является священной борьбой, борьбой за Бога и Его истину»[917].
В конце июня 1941 г. он обратился к населению страны с резким антисоветским посланием: «Румыны и румынки! Наша страна начинает войну с безбожниками. Вождь государства с полным правом назвал это священной войной. Мы преследуем не только национальную цель – расширить границы нашей страны, но и интернациональную – уничтожить апокалипсического дракона большевизма, который превратил Святую Русь в отвратительное место всяческих преступлений, базу тех, кто объявил войну Самому Богу и кто хочет отравить всё человечество ужаснейшей духовной заразой. Ваша борьба ведет не только к освобождению ваших братьев, но также к освобождению миллионов русских, которые десятилетиями страдают от большевистского ига»[918].
Посетивший Румынию представитель германского МИД Герстенмайер в докладе своему руководству от 24 сентября 1941 г. также подчеркивал: «Румынское Православие в настоящее время полностью занято тем, чтобы “вбить во все румынские головы” войну против советской России как священный крестовый поход и железную необходимость»[919].
А немецкий посол в Румынии 30 сентября писал в германский МИД, что духовенство Румынской Церкви по воле государства должно играть важную роль при ликвидации остатков большевизма в Бессарабии и Северной Буковине. Антонеску горячо приветствовал инициативу православного духовенства Трансильвании организовать делегацию священников для духовного и культурного окормления населения Бессарабии. Посол также отмечал, что ранее по румынской прессе было заметно влияние «русского православного центра Киева», но теперь «эта опасность преодолена»[920].
Уже в начальный период войны с СССР Румынская Церковь развернула активную миссионерскую деятельность на Юго-Западе Украины, рассчитывая перенести ее и дальше на Восток. Согласно обзору бухарестской печати от 11 сентября 1941 г., составленному германским МИД, в газетах «Порунка времии» и «Курентул» утверждалось, что сейчас самая сильная Православная Церковь – Румынская и она единственная находится в непосредственной близости от России. Поэтому именно эта Церковь призвана снова пробудить православных христианский дух на Востоке. Русское же Православие называлось «величайшей панславянской опасностью»[921].
Некоторые румынские органы печати даже позволяли себе открыто русофобские высказывания. Так, в декабре 1941 г. бухарестская газета «Акциун» опубликовала пожелание того, чтобы в рамках планируемого нового порядка восточного пространства было бы проведено насильственное переселение русского народа из Европейской России в Сибирь: «За исключением финнов в Карелии, румын в области Буга и Днепра и, может быть, также еще украинцев, все славянские и славянизированные народы должны быть перевезены в Сибирь». Эта публикация вызвала резкий конфликт с Болгарской Церковью, официальный орган печати которой – журнал «Црковен Вестник» – опубликовал ответную статью «Никто не борется против русского народа!»[922]
Помимо миссионерской деятельности на Востоке у некоторых представителей Румынской Церкви были гораздо более глобальные планы. В 1942 г. упоминавшийся профессор-теолог Н. Крайник обратился в немецкий МИД с докладной запиской «Германия и православный мир», в которой выдвигал идею восстановления полновластного экуменического Патриархата в Константинополе (Стамбуле) с руководящим органом – постоянным Синодом из представителей всех православных народов. Он рассчитывал, что Румынская Церковь, как самая сильная тогда, займет в этом Синоде преобладающие позиции. Крайник предлагал также принять надгосударственный православный Встав, предоставить одинаковые права всем национальным Церквам на Святой Горе Афон, вернуть храм Святой Софии в Стамбуле православным и т. д. Убеждая Германию поддержать свой план, профессор утверждал, что он направлен против русских панславянских устремлений[923]. Но нацистские ведомства, естественно, не поддержали Крайника – они не были заинтересованы в значительном усилении какой-либо из Православных Церквей, тем более в объединении под ее эгидой всех остальных.
В то же время, стремясь использовать Румынскую Церковь в антисоветской пропаганде, немецкий МИД в июле 1943 г. пригласил профессора Н. Крайника и ряд румынских священнослужителей, наряду с представителями Болгарской, Греческой и Сербской Церквей, посетить раскопанное захоронение около 10 тыс. жертв террора НКВД в Виннице[924].
Эта поездка состоялась, и по ее итогам румынская церковная делегация опубликовала в январе 1944 г. в Бухаресте следующее заключение: «Посещение представителями Церквей разных европейских земель 16 и 17 июля 1943 г. г. Винницы подтверждает два явления: 1)те социальные реформы, которые не могут быть осуществлены путем разумной эволюции, пройдут вследствие революции; 2) но революционные перемены могут быть проведены или цивилизованными средствами в короткое время, как это произошло в Германии, или варварским путем, как в советском государстве. Путешествие это показало представителям Церкви, что может сделать один европейский народ в этом направлении. А страшные могилы убитых в Виннице, напротив, показали, что другая держава сделала с подъяремными народами. Этот факт доказывает, что Советское государство является чуждым Европе телом и не заслуживает принадлежать Европе». Заключение подписали все члены румынской делегации во главе с митрополитом Виссарионом (Пую)[925]. Однако в целом результаты поездки оказались не совсем такими, на которые рассчитывали германские ведомства.
Профессор Н. Крайник оставался верен своей прогерманской позиции и в дальнейшем, в апреле 1944 г. опубликовал в немецкой газете статью «Румынская Церковь и война против большевизма», в которой подчеркивал тесную связь между Церковью и государством в Румынии в их борьбе с советской опасностью[926].
Еще одной областью немецкого влияния стала деятельность Румынской Церкви на территории Третьего рейха. К началу Второй мировой войны в Германии имелась лишь одна румынская часовня в г. Баден-Бадене, где служил священник Михаил Штефирца, однако она входила в Берлинскую и Германскую епархию Русской Православной Церкви Заграницей. Поэтому в мае 1940 г. в Берлине была создана часовня при румынском посольстве, уже в юрисдикции Румынского Патриархата. 12 декабря 1941 г. между правительствами Германии и Румынии было заключено соглашение об использовании румынской рабочей силы на предприятиях Третьего рейха (всего в Германию отправили более 10 тыс. румынских рабочих), и поэтому для их окормления могли быть посланы православные священники. В этой связи в конце декабря румынские власти приняли решение о необходимости создания своей церковной общины в Берлине, и 1 января 1942 г. Синод назначил туда протоиерея Эмилиана Василиши, который к апрелю окормлял уже 900 румынских рабочих[927].
Для такого количества прихожан понадобился отдельный храм, и 15 мая 1942 г. Рейхсминистерство церковных дел обратилось к руководству еемецкой Евангелическо-лютеранской церкви с просьбой срочно подыскать подходящее здание для румынской общины. В ответе от 30 мая говорилось, что этому вопросу уделяется большое внимание, румынам уже предлагали одно помещение (которое им не подошло) и собираются предложить новые, но возможности поиска очень ограничены. Наконец 12 сентября румынской общине была выделено устроившее их здание евангелической Иерусалимской церкви, и 23 февраля 1943 г. после необходимых ремонтных работ был заключен договор о ее передаче в аренду румынам. Церковь была освящена к лету 1943 г. и действовала под руководством настоятеля о. Э. Василиши вплоть до конца войны[928].
В 1944 г. Румынская Патриархия под давлением немцев пошла на серьезный антиканонический шаг. Когда власти фашистской Хорватии обратились к Румынскому Патриарху Никодиму за помощью в хиротонии епископа для самопровозглашенной Хорватской Православной Церкви, в ответном послании от 4 августа патриарх ответил согласием и направил в Загреб делегацию из трех священнослужителей, в том числе митрополита Виссариона (Пую). 13 августа 1944 г. владыка Виссарион приехал в Загреб и 15 августа, вместе с главой Хорватской Церкви митрополитом Гермогеном (Максимовым), совершил Хиротонию во епископа Сараевского архимандрита Спиридона (Мифки), который еще 28 ноября 1936 г. решением Великого церковного суда Сербской Церкви был лишен священного сана за недостойную жизнь и моральные прегрешения[929].
В ответ Заместитель Сербского Патриарха митрополит Скопленский Иосиф (Цвийович) 11 сентября 1944 г. направил Румынскому Патриарху резкий протест, в котором писал, что до возвращения интернированного немцами Патриарха Гавриила и принятия окончательного решения Священным Синодом не может иметь общение с Румынской Православной Церковью и ее руководством. На заседании 27 ноября 1944 г. Сербский Синод согласился с протестом митрополита[930]. Позднее в своих мемуарах владыка Иосиф отмечал, что Румынская Патриархия совершила предательство в отношении Церкви-Сестры. Хотя она в 1940–1941 гг. просила у Белграда помощи против венгерских церковных захватчиков и имела договоренность с Сербской Церковью о едином отстаивании своих интересов в Венгрии, однако фактически действовала против Сербского Патриархата в Хорватии[931].
В феврале 1945 г. проездом из Москвы сербская церковная делегация останавливалась переночевать в Бухаресте, но возглавлявший ее митрополит Иосиф на предложение советского дипломата С.А. Дангулова встретиться с Патриархом Никодимом ответил категорическим отказом. В декабре 1946 г. в беседе с митрополитом Крутицким и Коломенским Николаем (Ярушевичем) Сербский Патриарх Гавриил заявил: «С Румынской церковью мы пока не имеем общения после того, как Патриарх Никодим во время войны посылал своего епископа (митрополита Виссариона) в Хорватию для хиротонии викария самозванцу Гермогену. И до сих пор он не принес извинения перед нами за то, что вмешался в нашу юрисдикцию»[932]. Свое письменное извинение Румынский Патриарх прислал Сербскому Синоду только в 1948 г.
В отношении евреев Румынская Церковь далеко не во всём пошла навстречу нацистским требованиям, хотя и в этом вопросе поддалась давлению Третьего рейха больше, чем другие Православные Церкви. Всего в Румынии (с Бессарабией и Северной Буковиной) к началу Второй мировой войны проживало более миллиона евреев. Еще в начале августа 1940 г. было принято так называемое Положение о евреях, в котором имелась статья, каравшая браки между румынами и евреями тюремным заключением сроком до пяти лет, но особенно активно антисемитскими репрессиями занималась упоминавшаяся «Железная гвардия»[933].
До своего разгрома в январе 1941 г. ее легионеры успели совершить большое количество еврейских погромов. В этой связи примечательна история румынского архиепископа Валериана (Виорела Трифы). В начале 1940-х гг. он еще был мирянином – издателем газеты «Либертата» и бойцом «Железной гвардии». Накануне так называемой кашерной резни в Бухаресте он по радио призвал к преследованию евреев, и вскоре несколько сот их было убито железногвардейцами в здании скотобойни. В 1950 г. Трифа выехал в США и в дальнейшем служил в сане архиепископа в Детройте. В 1982 г. в суде была доказана его причастность к убийству сотен евреев, и в 1984 г. архиепископ Валериан был депортирован в Португалию, где и скончался в 1987 г.[934]
После разгрома «Железной гвардии» репрессии евреев не прекратились, так, в Бессарабии после ее нового захвата Румынией их было убито около 100 тыс.[935] В сентябре 1941 г. на оккупированной румынской армией территории СССР евреев стали заключать в гетто и концентрационные лагеря. В это же время из приграничных с Советским Союзом районов Румынии евреев депортировали на запад страны, а мужчин моложе 60 лет заключили в концлагерь Тыргу-Жиу. 3 сентября был отдан приказ об обязательном ношении евреями отличительного знака – шестиконечной звезды Давида. Главный раввин страны А. Шафран обратился за помощью к Патриарху Никодиму, в результате ходатайства которого премьер-министр И. Антонеску 8 сентября отменил приказ об отличительном знаке.
Осенью 1941 г. правительство Антонеску издало указ, запрещавший евреям переходить в другую веру, в котором были предусмотрены меры наказания для священнослужителей, совершивших их Крещение (однако крещеных в прошлые годы евреев Церкви не запрещалось окормлять). И в июне 1942 г. Румынская Патриархия отклонила ходатайство около 50 тыс. местных евреев о принятии их в православие[936].
Следует отметить, что в Румынии при Антонеску были приняты довольно жесткие антиеврейские законы и учреждена должность специального уполномоченного по еврейскому вопросу. В январе 1942 г. в стране еще проживало 342 тыс. евреев, из которых часть в дальнейшем погибла. Всего за годы Второй мировой войны немецкими и румынскими службами безопасности были убиты более 400 тыс. евреев, в том числе 211 тыс. в Румынии и еще около 200 тыс. на территории Бессарабии, Северной Буковины и так называемой Транснистрии (в междуречье Буга и Днестра)[937]. Объясняя подобную политику, И. Антонеску заявлял: «Когда я принял меры против евреев, я принял их не против индивида, а против сообщества, которое грабило румынский род. Я защищаю нацию. Еврейское сообщество должно заплатить.»[938].