Массовая выдача обитателей Казачьего Стана продолжалась до середины июня 1945 г., к этому времени из окрестностей Лиенца в СССР было депортировано свыше 22,5 тыс. казаков и кавказцев, в том числе как минимум 3 тыс. старых эмигрантов, более 4 тыс. бежало в леса и горы, не менее тысячи человек (по мнению некоторых австрийцев, около 13 тыс.) погибло во время кровавой драмы 1 июня. Около 700 погибших были похоронены на казачьем кладбище в Лиенце, еще примерно 600 тел утонувших в Драве (в большинстве женщин с детьми) выловили местные крестьяне и закопали в различных местах вниз по течению реки.
Выдачи происходили и из других лагерей казаков и кавказцев (которых в то время находилось в долине реки Дравы около 73 тыс.), прежде всего из числа военнослужащих воевавшего ранее на территории Югославии 15-го казачьего кавалерийского корпуса. В докладе начальнику войск НКВД 3-го Украинского фронта Павлову от 15 июня 1945 г. говорилось, что с 28 мая по 7 июня от англичан из Восточного Тироля было получено 42 913 человек – 38 496 мужчин и 4417 женщин и детей (в том числе 42 258 русских), из них 16 генералов, 1410 офицеров и 7 священников. Кроме отдельных самоубийств в докладе отмечалась ликвидация на месте 59 лиц как «предателей родины». В течение следующей недели англичане поймали в лесах 1356 убежавших из лагерей казаков, из которых 934 передали 16 июня органам НКВД[1152]. Почти все выданные казаки были отправлены в лагеря (в том числе женщины), где значительная часть из них погибла. Генералы П.Н. Краснов, А.Г. Шкуро, Т.И. Доманов и Султан-Гирей Клыч были казнены в 1947 г.
Принимая во внимание значительное количество самоубийств тех, кто предпочел добровольный уход из жизни мучениям и возможной казни после выдачи в СССР, Первоиерарх РПЦЗ митрополит Анастасий разрешил совершать отпевание таких самоубийц: «Их действия ближе к подвигу святой Пелагии Антиохийской (8 окт.), выбросившейся из высокой башни, чтобы избежать поругания, нежели к преступлениям Иуды»[1153].
Захоронения погибших в Северной Италии в боях с партизанами и при бомбардировках казаков и кавказцев после окончания войны были перенесены на немецкое военное кладбище в г. Костермано, расположенное на восточном берегу озера Гарда. Среди 22 тыс. похороненных там военнослужащих несколько сот составляют бывшие обитатели Казачьего Стана. Около 1800 казаков по разным причинам не участвовали в последнем майском походе в Австрию и остались в Италии. Эти люди были интернированы англичанами и американцами в лагеря, некоторое время находились там под угрозой выдачи в СССР (в том числе священник В. Рошко), но большинство, в конце концов, избежали трагической судьбы своих соратников по Казачьему Стану. Лишь 185 казаков были депортированы 3 августа 1947 г. из лагеря в Римини.
Уже в 1945 г. на месте захоронения около 700жертв кровавых событий 1 июня в Лиенце было создано кладбище из нескольких братских могил (покрытых 28 мраморными крестами и надгробиями), где ежегодно совершаются панихиды. В начале 1970-х гг. русскими эмигрантами, по благословению священноначалия Русской Православной Церкви Заграницей, здесь было также устроено символическое мемориальное казачье кладбище и установлена восьмиметровая стела в память всех казаков 15-го кавалерийского корпуса и Казачьего Стана, насильственно выданных англичанами и американцами на уничтожение в СССР. На установленной мемориальной доске жертвам выдачи указаны цифры: 2642 генерала и офицера и 29 тыс. рядовых казаков. Первые послевоенные десятилетия в Лиенце существовал православный приход, созданный уцелевшими казаками и русскими беженцами. В 1945 г. в пользование русской общине Лиенца был передан храм св. апостола Андрея Первозванного и в последние годы там снова стали совершать православные богослужения[1154].
Схожие памятники были установлены и в других странах: на православном Свято-Владимирском кладбище в г. Джаксон (штат Нью-Джерси, США) построена и освящена православная часовня в память казаков, выданных в Лиенце; в Глендоре под Лос-Анджелесом на православном кладбище установлен пятиметровый крест в память казаков и всех участников антисталинского движения в годы Второй мировой войны, выданных после окончания войны в ГУЛАГ
26 мая – 1 июня 2005 г. широко отмечалась 60-летняя годовщина трагических событий в Лиенце; панихиду по усопшим на мемориальном кладбище служил Первоиерарх Русской Православной Церкви Заграницей митрополит Лавр. Накануне – 25 мая в Инсбруке и Лиенце были открыты выставки, посвященные трагедии казаков, в будущем планируется создать научный институт и музей. 1 июня во многих православных храмах Русской Православной Церкви Заграницей прошли панихиды в память жертв трагедии[1155]. В мае 2006 г. в Лиенце было создано Общество памяти казачьей трагедии, в которое вошли местные историки, предприниматели и простые горожане. Общество планирует приобрести вблизи кладбища участок земли, на котором построить православную часовню и Казачий музей[1156].
3. Православная Церковь на оккупированной итальянскими войсками территории Югославии
Особую, отличающуюся от немецкой, церковную политику в годы Второй мировой войны проводили на оккупированной ими территории итальянские войска в лице своей военной администрации. Хотя возглавляемая Бенито Муссолини фашистская Италия выступала союзницей нацистской Германии, между ними существовали значительные различия в области идеологии, в частности в отношении к христианским Церквам.
Весной 1941 г. итальянские войска оккупировали значительную часть Югославии: Южную Словению, почти все Адриатическое побережье (Далмацию и Истрию), Черногорию и Западную Македонию с общим населением 1990 тыс. человек. В отличие от придерживавшихся антихристианской идеологии вождей нацистской Германии, итальянское руководство антицерковной политикой не занималось. При этом поддержка Католической Церкви в ее прозелитистской деятельности хотя и проводилась, но в значительно более мягкой форме, чем в Хорватии. Положение Сербской Православной Церкви на оккупированных итальянскими войсками территориях Югославии имело свои региональные особенности, что объяснялось прежде всего разным этническим составом и различными формами административного управления этих территорий.
В Словении до войны имелось только три православных прихода (в городах Любляна, Марибор и Целье), которые относились к Загребской епархии Сербской Православной Церкви. В национальном плане их прихожане делились следующим образом: 70 % – словенцы, 20 % – русские и 10 % – сербы. В 1941–1943 гг. Словения была разделена на три зоны оккупации: немецкую (около 60 % территории), венгерскую и итальянскую (так называемая провинция Любляна). В первой из этих зон церковная политика оказалась самой жесткой, немцы активно проводили германизацию Северной Словении, которую называли Нижней Штирией и Верхней Крайной. Часть словенцев насильственно выселили в Сербию (около 15 тыс.) и в Хорватию, в том числе 360 католических священников[1157].
Высланные в Сербию из Словении православные священники были распределены по местным приходам. Обосновавшаяся же в Белграде колония переселенцев в сентябре 1942 г. основала общество православных словенцев, которое выступило с инициативой создания особого прихода для своих членов. В декабре 1942 г. Сербский Священный Синод одобрил основание такого прихода и назначил первым его настоятелем бывшего профессора Сараевской духовной семинарии священника Горазда Деклева. Для проведения богослужений общине была предоставлена церковь Ружицы на Калимегдане, где каждое второе воскресенье о. Горазд совершал службы и проповедовал на словенском языке. В конце 1942 г. в Белграде возникла и Дружина православных словенцев имени святых Кирилла и Мефодия[1158].
В итальянской зоне оккупации Словении политика была наиболее мягкой (поэтому туда бежали священники из немецкой зоны), хотя и здесь православные страдали, в частности была разрушена их церковь на главной площади Любляны. Именно в захваченной итальянцами Южной Словении проживало несколько сотен русских эмигрантов. Так, только в Любляне в середине 1920-х гг. их проживало около 300, имелась своя подготовительная школа, в местном университете училось 185 русских студентов и преподавало 9 русских профессоров. В частности, в Люблянском университете работал профессор, известный юрист, социолог и филолог Е.В. Спекторский, ставший после войны одним из основателей русской Свято-Владимирской духовной Академии в США. Всего же в люблянских вузах работали 17 русских преподавателей. Своей церкви эмигранты в Любляне не имели и ходили в устроенный при казармах югославской армии небольшой сербский храм, в котором пел русский церковный хор[1159].
Правда, в местечке Вршич вблизи г. Краньска Гора еще в 1919–1920 гг. бывшие военнопленные российской армии построили русскую православную часовню на кладбище, где во время Первой мировой войны оказались похоронены 300 их содержавшихся в местном лагере собратьев (часовня сохранилась до настоящего времени). В г. Поновиче в начале 1920-х гг. была создана русская реальная гимназия, в которой устроили домовую церковь. При гимназической церкви имелась церковная дружина, ученицы образовали содружество просфорниц, дети сами изготавливали богослужебную утварь, подняли иконостас и обновили старые иконы, а богослужения в этом храме посещали русские эмигранты не только из соседнего городка Лития, но и из Любляны[1160].
До апреля 1941 г. действовала Русская Православная Миссия в Словении, вероятно, прекратившая существование сразу же после прихода итальянцев. Весь период итальянской оккупации связь русских эмигрантов в Южной Словении со своими соотечественниками в Сербии была практически невозможна, даже ближайшие родственники не могли проехать к своим семьям.
Именно в Словении участие местного духовенства в партизанском движении было особенно активным, здесь в ряды коммунистической партии вступило много христианских социалистов. Значительная часть партизанских отрядов имела своих католических капелланов и православных священников, перед которыми новые бойцы приносили клятву. Эти священнослужители носили особую партизанскую форму – с крестом внутри красной звезды на головном уборе. Решением местного отделения Отечественного фронта от 25 января 1943 г. в Словении был введен институт религиозных референтов, и именно в этой республике 19 февраля 1944 г. оказалась создана первая комиссия по религиозным делам при органах народной власти. После освобождения Словении Сербская Православная Церковь оценила свой ущерб от войны в этой республике в 4, 5 млн динар и в качестве компенсации добилась от властей передачи ей имущества немецкой лютеранской общины[1161].
Если в Словении русских эмигрантов и вообще православных проживало относительно немного, то в Далмации ситуация была иной. Здесь помимо многочисленных сербских имелись и русские общины. Настоятель одной из них архимандрит Игнатий (Озеров) 15 сентября 1941 г. писал из г. Прчино митрополиту Анастасию (Грибановскому), что не имел связи с Белградом после начала войны. Находившийся в Прчино русский инвалидный дом очень бедствовал из-за нехватки продовольствия, и лишь в последнее время положение немного улучшилось.
Местное православное духовенство первоначально оказалось в довольно тяжелой ситуации, одно время ему даже запрещали передвигаться без особого разрешения. Сам архимандрит Игнатий находился под домашним арестом, но затем был освобожден. В этой связи он спрашивал владыку Анастасия о целесообразности установления связи с настоятелем русской церкви в Риме архимандритом Симеоном. В ответном письме митрополит Анастасий выразил радость, что о. Игнатий со своей паствой относительно благополучно пережил тяжелое время, и посоветовал списаться с о. Симеоном[1162].
Много русских эмигрантов поселилось в начале 1920-х гг. в районе Бока-Которского залива. Один из городов этого побережья – Херцегнови даже считался в то время вторым по численности после Белграда русским центром в стране. В дальнейшем, правда, большинство эмигрантов переехало в другие районы Югославии. Однако в городе сохранилось русское кладбище и уже значительно позднее – в 1990-е гг. в Херцегнови была устроена русская церковь св. Георгия. В 1930-е гг. колония русских в г. Которе насчитывала лишь около 70 человек, но они имели свой храм свт. Николая Чудотворца, где звонили колокола, вывезенные одним из белых генералов из России. С началом итальянской оккупации большая часть русских эмигрантов в районе Бока-Которского залива потеряла работу и заработок[1163].
В г. Дубровнике в 1920-е гг. проживало около 700, а в 1930-е гг. – 300 эмигрантов из России, они создали отличный хор, два русских театра и Русский дом, в котором находились общежитие для бедных, зал для собраний и общественная столовая. Духовным центром колонии была построенная в 1920-е гг. православная церковь, основную часть прихожан которой составляли черногорцы, но в ее устройстве самое активное участие приняли и русские эмигранты (в городе имелось еще два православных храма: Благовещения и кладбищенская церковь Архангела Михаила).